Восьмой февральский день — память святых великомученика Федора Стратилата и пророка Захарии-серповидца. Последнему с особым прилежанием молятся бабы — вековечные жницы. В старые годы было даже во многих местах в обычае доставать на Захарьев день заткнутые в переборку сеней серпы и кропить их крещенскою святой водою с божницы. Вероятно, есть еще и сейчас такие захолустные уголки, где не всеми позабыто это благочестивое поверье далеких дней, нашептанное народу-пахарю тревогою за будущий урожай, с которым связана вся его трудовая жизнь. «Не обережешь вовремя кривого серпа — не нажнешь в поле и снопа!» — говорят в народе. «Сутул, горбат («маленький, горбатенький» — по иному разносказу) — все поле обскакал!» — приговаривает о серпе русская простонародная загадка. «Была молода, не только хлеб жевала, а и по сотне снопов в день жинала!» — вспоминают порою, глядючи на серпы, отработавшие свою бабью долю старухи старые. «Одной рукой жни, другою — сей!», — думается старикам: «Пашешь — плачешь, жнешь — скачешь!», «Сей хлеб, не спи: будешь жать, не станешь дремать!». Но есть и такие, что жнут, где не сеяли, собирают — где не рассыпали… «Живет — не жнет, а хлеб жует да еще деньги считает!» — обмолвилось про их родных братцев крылатое словцо народное. О лежебоках — иная речь: «Люди жать, а мы — под межой отдыхать!», «Семена съедим, так не жать и спины не ломать!», «Чисто мои жницы жнут — как из печки подадут!» Первые два речения можно отнести, однако, и не к одним только жнущим за столом жницам: в них слышатся и голоса нужды-невзгоды, заставляющей обливающегося трудовым потом мужика иногда и у хлеба сидеть без хлеба.
За «серповидцами»-Захарами идут по народной Руси «Никифоры-Панкраты» — память мученика Никифора и священномученика Панкратия, 9-е февраля. «Не всяк Панкрат хлебом богат!» — молвит деревня. «Наш Панкрат лаптями богат!» — можно, и не подслушивая, услышать в другой. «Хороши Панкратьевы лапти, да и те — ники-форцы!» — в лад приговаривают охочие до красного словца калужане с туляками («никифорцы» — высокие лапти, без обор). «Калужанин поужинает, а туляк ляжет так!», «Туляк — стальная душа, блоху на цепь приковал!», «Калужане — затейники, козла в соложеном тесте утопили!» — гласит о них самих метящая не в бровь, а в самый глаз народная молвь, никогда мимо не молвящаяся.
За Прохоровым днем, 10-м февраля, — Власьев, с его цветистыми присловьями да живучими обычаями и сказаниями, идущими из далекой дали языческого былого, от Велеса — «скотьего бога». Вылетело из народных уст свое словцо и о памятуемых в десятый день бокогрей-месяца святом: «На Прохора и зимушка-зима заохает!», «До Прохора старуха охала — «Ох, студено!», — пришел Прохор да Влас: никак скоро весна у нас!», «Прольет Власий масла на дорогу — зиме убирать ноги пора за Прохорами следом!».
Отдаст деревенщина-посельщина свою дань старине, опашется от Коровьей Смерти, простится со власьевскими морозами, звездную «окличку» (см. гл. XII) справит, а там — всего сутки до дня святого Феодора-Тирона[34], запечатленного в народной памяти сложившимися-сказавшимися про него стиховными сказами, подслушанными собирателями словесных сокровищ по разным сторонам светлорусского простора неоглядного. «Иерусалима вышняго гражданин», — величают великомученика убогие певцы — калики перехожие: «до града долнаго Федор свят приходит, да от лести сохранит христиан. Седмицы первыя постных дней, сеть сплете Иулиан козней: с кро-вию жертв капищах брашна смеси в торжищах лукавый. Извести Федор кознь сию в граде сущу архиерею, брашна не покупати, но коли-во в снедь дати всем верным. Чудеси иерарх удивися. — Имярек, яви, ми явлейся!» — вопрошает он. — «Аз семь Христов мученик, посланный вам помощник Феодор!» — держит ответ иерарху угодник Божий, «гражданин Иерусалима вышняго». Приведя эти слова, стихопевец переходит к восхвалению не только самого святого, но и места земного его подвига: «Обитель, торжествуй, Хопово, в тебе за имя Христово телесная храмина Феодора-Тирона страдавша! Роде весь христианский, воспой во памяти днесь мученической: спасай нас зла совета, от всякаго навета, о святе!» Этот духовный стих записан в Сербии, но до сих пор поется и во многих местах народной Руси. В Оренбургской, Уфимской, Рязанской, Московской и Смоленской губерниях распеваются-сказываются свои сказания стиховные, посвященные св. Феодору-Тирону (Тирянину), сказания — более замечательные, как по своему любопытному содержанию, так и по живой образности языка.
34
Св. Феодор-Тирон — великомученник (воин), пострадавший при императоре Максимиане за веру во Христа 17 февраля 306 года в городе Амасии. В субботу первой седмицы Великого поста воспоминает Православная церковь о чуде, совершенном этим угодником Божиим во дни Юлиана Отступника. Задумав подвергнуть христиан осмеянию черни, последний приказал (в 362-м году) антиохийскому епарху тайно осквернять семь дней все припасы, продаваемые на торгу, кровью идольских жертв. Св. Феодор, явившись во сне архиепископу Евдоксию, открыл ему этот тайный замысел и повелел созвать всех верующих во Христа поутру в чистый понедельник и запретить им покупать в течение недели пищевые припасы на торгу, а питаться все семь дней вареною пшеницей с медом (коливо)