Но неожиданно разразилась гроза. Вернувшаяся с «больничного» Полина Иосифовна пришла ко мне и с вызовом раскрыла журнал:
— Это что такое?— спросила она требовательным голосом.
Я посмотрел. Клеточки сплошь были заполнены четверками и пятерками.
— Я вас спрашиваю, что это такое?
— Что вы меня допрашиваете? Учительница замещала ваши уроки, больше замещать некому. Чем вы недовольны?
— Тем, что она завышает оценки, чтобы меня выставить в плохом свете перед детьми.
— Никто не может учителя выставить в дурном свете, кроме него самого.
— Вы что имеете в виду?
— Ничего, только то, что сказал. Если вы что-то оспариваете, то принимайтесь за работу и делайте то, что считаете нужным. А впрочем, в понедельник совещание, там и выскажетесь.
Мы всегда по понедельникам проводили совещания, подводили итоги недели, обсуждали принципиальные вопросы. На этот раз все смазалось. Полина Иосифовна выступила с заявлением, что новая пионервожатая бросила вызов ей, всей школе и всей системе образования. Ни больше ни меньше.
Я попытался спустить все на тормозах, но Полина Иосифовна требовала объяснений.
— Ну, хорошо. Майя Борисовна, дайте пояснения.
Та охотно встала и, улыбаясь, сказала, что ученики у нее отвечали хорошо и она ставила оценки в соответствии с их знаниями.
— Это что же, по-вашему, и Оля Попсова отвечала вам на пятерку?
— А представьте себе, и Оля Попсова отвечала. Она, наверное, впервые в жизни улыбалась и на опорные слова, которые я задала ребятам, придумала сразу два предложения. Это как, по-вашему? Я оценила это высшим баллом. А почему они у вас не отвечают, это уже надо спрашивать не у меня.
— Хорошо,— со злорадством произнесла Полина Иосифовна,— я вам устрою кордебалет.
Лицо Майи Борисовны смешно сморщилось, она засмеялась и сказала:
— Что ж, осчастливьте Большой театр. Ваше имя станет известно миру. Кордебалет — это вышколенные артисты, которые участвуют в массовых групповых танцах. Кордебалету, как правило, аплодируют громче всех. Вам будут аплодировать Милан, Париж, Лондон.
— Ну ты!— вскипела Полина Иосифовна.
Майя Борисовна перестала смеяться.
— Вы так ко мне не обращайтесь, не нукайте — не запрягли, не зауздали. Еще не родился тот человек, который бы смог меня зауздать.
— Я найду на тебя управу.
— А вы не тычьте.
Я стукнул ладонью по столу.
— Прекратите!
Спор на этом не закончился. Я знал, что Полина Иосифовна способна была накатать, как было принято говорить в наших кругах, «телегу» и дать ход бумаге через горком, обком, через все инстанции, опорочить, оклеветать кого угодно. Она была мастерица в этом, о чем знали все в поселке, потому что иногда она от имени мужа такие «телеги» накатывала на директора совхоза. Доставалось иногда и нам. Приезжали с проверками, причем дотошными, нудными и противными.
Словом, завязалась бы великая война, если бы не счастливый случай. Полина Иосифовна получила вдруг с материка телеграмму о том, что идет тяжба за дом ее мамы. Племянница завладела наследством и присвоила дом вместе с огородом и садом на окраине большого города. Полина Иосифовна немедленно собралась и, оставив мужа и детей, помчалась туда, предупредив, что берет краткосрочный отпуск.
Я сказал так:
— Либо вы увольняетесь, либо я никакого отпуска не даю.
Она уехала и прислала телеграмму, что увольняется. Вскоре муж и дети Полины Иосифовны, продав имущество, уехали следом. Гроза миновала.
Временно уроки вела Майя Борисовна, но она предупредила: если есть возможность прислать учительницу, пусть присылают, потому что обязанности пионервожатой требуют ее постоянного внимания.
Вскоре новая молодая учительница умело повела третьеклассников.
4.
Ура, мы едем на картошку! Кто не помнит эту замечательную пору, когда вдруг отменяются уроки и мы, школьники, мчимся на поле, чтобы там и поработать, и поозоровать, и подышать свежим воздухом! А теперь в осеннюю страду мы везем на картошку своих учеников. Наше дело, во‑первых, выполнить план, а во‑вторых — не допустить никакого чрезвычайного происшествия.