Перечень отклонений Оливи от основных догм можно было бы продолжить. Католические теологи, анализировавшие взгляды Оливи, справедливо определили целый ряд выдвигавшихся им концепций как «еретические» (28). С нашей точки зрения, эти концепции, наполненные критическим содержанием и направленные против католической церкви, были типичным проявлением городской ереси.
В неменьшей степени недовольство теологов и руководителей ордена вызывали концепции Оливи по вопросам, которые можно отнести к числу философских.
Бог, по мнению Оливи, — это лишь высший координатор всей деятельности сотворенного существа (т. е. человека) (64, III, Q. CXVI, р. 335). Последний получает, таким образом, определенную свободу действий: «Хотя наше желание зависит от того или иного действия божественной воли, оно, однако, находится в нашей власти» (28, р. 230). Возможности бога ограничены и в других отношениях: «Бог не может сотворить вечный мир» (64, I, Q. V, р. 92), ибо всякое творение существует и действует во времени (64, I, Q. IV, р. 86).
Оливи высмеивал тех философов, которые заявляли, что пространство стало бы пустым в случае, если мир начал бы исчезать. Объясняя им свою точку зрения, он утверждал, что пространство неотделимо от Вселенной и ее составных частей (64, I, Q. V, р. 94). Хотя Оливи и связывал многообразие мира с деятельностью бога, он прежде всего стремился подчеркнуть бесконечность материи (вещества), материальной
основы окружающего нас мира (64, I, Q. III, р. 34). Его положения о материи и ее свойствах, о характере процессов, происходящих во Вселенной, свидетельствуют об их близости к материалистическим постулатам Аверроэса и латинских аверроистов, прежде всего Сигера Брабантского.
В воззрениях Оливи можно найти элементы пантеистических представлений (28, р. 232). Отметим при этом, что пантеистические теории в средние века имели различные направления и оттенки и не всегда приходили к прямо выраженным материалистическим и атеистическим выводам (203, с. 37; 221). Интерпретация Оливи механизма познания носила материалистический характер: «В интеллекте нет ничего, чего первоначально не было бы дано в чувстве» (Nihil est in intellectu quod prius non fuerit in sensu) (64, III, Q. LXXII, p. 36). Официальные критики Оливи с тем большей силой выступили против этого и подобных тезисов Оливи, что они подрывали одно из основных положений августинианства — о божественном озарении (иллюминизме) как способе познания истины (28, р. 227). Оливи устанавливает здесь, что каждый акт познания имеет свои корни в ощущении и является его продолжением. Тем самым вслед за своим старшим современником Роджером Бэконом он подчеркивает роль опыта в познавательном процессе.
Таким образом, переход о чувственного познания к рациональному или, как писал Оливи, от ощущения к интеллекту возможен лишь благодаря одухотворенности мысли, которую приобретает действующий интеллект. Различие же между этими двумя ступенями познания состоит в том, что первая всегда будет познанием единичной вещи, а вторая — познанием общего. Человеческое познание является лишь переходом от потенциальной возможности к действию, где объект играет роль действующей причины. Оливи подчеркивает, что познавательный акт зависит от активности нашего интеллекта и осуществляется посредством отражения познавательного объекта в познающем субъекте (64, III, Q. LXXII, р. 36).
Анализ взглядов Оливи на характер познания подтверждает наш вывод о связи его учения о познании с аналогичным учением Сигера Брабантского, имеющим материалистические тенденции. Взгляды Оливи в этом вопросе оказали влияние на Дунса Скота.
Учение Оливи о свободе воли также связано с признанием роли человеческих чувств и аффектов (64, II, Q. LVII, р. 31; 7289). Его рассуждения по этому и другим вопросам, касающимся роли психической и умственной деятельности человека, не были научно обоснованы, однако для своего времени они были шагом вперед по сравнению с господствовавшими в схоластике представлениями; объективно они подрывали один из основных тезисов христианского вероучения — тезис о божественном происхождении бессмертной человеческой души.
В духе близких к материализму идей концептуализма решал Оливи и проблему универсалий. Он поддерживал то положение, что «универсалии обладают какой-либо всеобщностью только в интеллекте и сообразно интеллекту» (64, I, Q. XIII, р. 235). И пояснил: «Основа заключена в вещи, но она дополняется в нашем интеллекте» (64, I, Q. XII, р. 228). Он пишет также, что существует только индивидуальное, всеобщее представляет собой лишь интеллект (64, I, Q. XIII, р. 235). Таким образом, в решении вопроса об универсалиях Оливи оказался как бы промежуточной фигурой между такими сторонниками концептуализма, как Абеляр и Оккам, и вместе с тем приблизился к номиналистам, в частности к Сигеру Брабантскому. К. Маркс и Ф. Энгельс, имея в виду эпоху средневековья, считали номинализм «первым выражением материализма» (1, с. 142).