Услышав просьбу своего младшего сына, царь Выслав сказал ему: — «Любезный сын мой, чадо мое милое! ты еще очень молод и для тебя такой трудный и дальний путь непривычен. И зачем тебе от меня отлучаться, когда братья твои за этим же делом поехали. Неужели и ты хочешь уйти от меня?! Ведь тогда вы все трое будете далеко от меня и можете долго не возвратиться, а я уже нахожусь в престарелых годах и хожу под Богом. И ежели во время вашей отлучки Бог отнимет от меня жизнь, то кто же останется вместо меня и будет управлять моим царством? Ведь тогда может произойди бунт и выйти несогласие между нашими подданными, и унять их некому будет!.. А также может подступить под наши области неприятель, так управлять нашим войском будет некому». — Однако, как ни старался царь Выслав уговорить и удержать при себе, — но ничего не мог с ним поделать, и, снисходя на неотступные просьбы Царевича — вынужден быль согласиться на отпуск своего последнего сына и на дорогу дал ему свое родительское благословение.
Иван-царевич, получив родительское благословение, выбрал себе коня и поехал в путь.
Ехал он — ехал, сам не зная куда, и приехал он в чистое поле, на зеленые луга, и увидел там в чистом поле столб, на котором написаны были следующие слова: — «ежели кто поедет от столба прямо, так тот будет голоден и холоден, а кто поедет в правую сторону, — то тот сам будет жив, здрав и невредим, а конь его будет мертв. Кто же поедет в левую сторону — тот будет убит, а конь его жив останется».
Иван-Царевич, прочитав эту надпись, поехал в правую сторону, рассудив, что ежели конь его и будет убит, то все-таки сам он останется жив, а коня можно будет после добыть другого.
Едет Иван-Царевич по избранной им дороге, день, другой и третий, и никого по дороге не видать было. Как вдруг, откуда ни возьмись, выходит ему навстречу огромнейший серый волк и говорит Царевичу: — «Ох ты, гой еси, молодой юноша, Иван-Царевич! Ведь ты читал на столбе, что конь твой будет мертв, так зачем же ты сюда едешь?» Сказав эти слова, волк разорвал коню шею и пошел прочь в сторону.
Иван-Царевич очень горевал о коне своем и, горько заплакав, пошел пешком. Пройдя весь день тот, он очень устал и хотел было отдохнуть, но лишь только он собрался присесть, как его нагнал серый волк и сказал ему: — «Жаль мне тебя Иван-Царевич, что ты пешком изнуряешься; жаль мне тебя и потому еще, что я заел твоего коня доброго. Ну, ладно! садись на меня серого волка и скажи, куда везти тебя и зачем? Иван-царевич сказал, куда ему ехать надобно, и серый волк помчался с ним быстрее коня его. Чрез некоторое время привез он Ивана-Царевича к каменной стене, не очень высокой. Остановившись здесь, волк сказал своему седоку: — «Ну, Иван-царевич, слезай с меня серого волка и полезай через эту каменную стену. Здесь за стеною есть сад, а в этом саду, в золотой клетке и сидит та самая Жар-птица, которая нужна тебе. Ты Жар-птицу возьми, а золотой клетки не трогай, а ежели ты и ее возьмешь, то тебе оттуда не уйти будет: тебя непременно поймают.
Иван-Царевич перелез каменную стену и очутился в саду. Увидев Жар-птицу в золотой клетке, он подошел к ней и, вынув ее из клетки, пошел обратно. Но по дороге одумался и решил, что без клетки ему некуда посадить Жар-птицу и не в чем будет ее доставить до своего государства. Поэтому он вернулся и взял клетку. Но лишь только он снял с дерева клетку, как по всему саду раздался стук и гром, потому что к этой клетке были проведены струны, который давали знать караульным, что клетку с Жар-птицей тронули с места.
Услыхав тревогу, караульные проснулись, и прибежав в сад, поймали Ивана-Царевича с Жар-птицею, и тотчас повели его к своему царю, которого звали Долматом.
Царь Долмат очень разгневался па Ивана-Царевича и закричал на него своим громким сердитым голосом: — «Как не стыдно тебе, юный рыцарь, воровать! Кто ты таков, какой земли, и какого отца сын, и как зовут тебя по имени?» — «Зовут меня Иван-Царевич, — отвечал пойманный с поличным, — а из царства я Выслава, и отец мой есть царь Выслав Андронович. Твоя Жар-птица повадилась к нам в сад летать и срывала каждую ночь с любимой отца моего яблони золотые яблочки, и почти все дерево испортила. Поэтому родитель мой послал меня, чтобы я разыскал Жар-птицу и доставил бы ее к нему». — «О, молодой, Иван-царевич! — проговорил царь Долмат, — ну пригоже ли тебе делать так, как сделал? Ты пришел бы ко мне, — продолжала царь Долмат, — и я честно бы отдал тебе эту Жар-птицу. А теперь хорошо ли будет, когда я разошлю во все государства объявить о тебе, как ты в моем государстве нечестно поступил. Однако, слушай, Иван-Царевич: если сослужишь мне службу, и съездишь за тридевять земель, в тридесятое государство и достанешь мне от царя Афрона коня златогривого, то я тебе всю вину прощу и Жар-птицу отдам тебе с великою честью. Ежели же не сослужишь мне этой службы, то я о тебе дам знать во все государства, что ты нечестный рыцарь».
Иван-царевич ушел от царя Долмата крайне опечаленный, обещая тому все-таки добыть коня златогривого. Пришел Царевич опять к серому волку и подробно рассказал ему обо всем. Выслушав его признание, волк отвечал ему: — «Ох, ты, гой еси, младой юноша, Иван-Царевич! Ведь предупреждал же я тебя об этой беде, и отчего ты сразу не послушался меня?! Ну, что делать! быть так! Садись на меня, я свезу тебя — куда тебе нужно.
Иван-Царевич уселся серому волку на спину и тот помчал его с такой быстротой, что стрела, пущенная из туго натянутого лука. Долго ли, коротко ли, — но примчал его серый волк в то самое царство царя Афрона, где находился чудный конь с золотою гривою. Прибыли они туда ночью, и волк подвез его к самым каменным конюшням. Ссадив своего седока, серый сказал ему: — «Ступай Иван-Царевич прямо в эти конюшни и бери того самого коня золотогривого, но тут рядом на стене висит золотая узда, то ты не тронь ее, а то тебе опять худо будет.
Пошел Иван-Царевич в указанную конюшню и, пользуясь тем, что все караульные в это время спали, он взял себе преспокойно драгоценного царского коня золотогривого и повел его из стойла. Но по дороге увидел па стене золотую узду и так ей прельстился, что не мог утерпеть, и, забыв предупреждение волка, взял и снял уздечку с гвоздя и хотел было вместе с конем унести и эту драгоценность. Но едва только успел он снять эту узду, как по всем конюшням пошел такой гром и шум, что все караульные сразу проснулись, так как к гвоздю, на котором висела золотая узда, были проведены многие струны для сигнала караульным конюхам, на случай кто будет трогать ту узду.
Проснувшись, конюхи поймали Царевича и повели его прямо к самому царю Афрону. Царь начал допрашивать пойманного с конем и уздечкой Царевича: — «Скажи мне младой юноша, из которого ты государства и кто твой отец и как зовут тебя самого?» — «Я, — отвечал ему пойманный, — родом из царства царя Выслава, и царь Выслав Андронович родной мой отец. Зовут же меня по имени — Иван-царевич!» Ох, ты молодой Иван-царевич! Ну честное ли рыцарское дело сделал ты? Ты пришел бы ко мне прямо, и я бы отдал тебе коня золотогривого с честью. А теперь хорошо ли будет тебе, когда разошлю я во все царства известие о том, что сделал ты в моем государстве бесчестный поступок?.. — Однако, вот что, слушай: ежели ты, Иван-Царевич, сослужишь мне службу, и съездишь за тридевять земель и в тридесятое государство, и достанешь мне оттуда королевну — Прекрасную Елену, в которую душой и сердцем влюбился я — то тогда за твою услугу отдам я тебе честно и коня золотогривого и золотую уздечку, а ежели ты не выполнишь этого поручения, то я об тебе дам знать во все государства и подробно пропишу, как ты бесчестно и не по-рыцарски поступил в моем государстве.
Нечего было делать — обещался Иван-Царевич царю Афрону достать ту королевну, но выйдя из царских палат горько-прегорько заплакал.
Вернувшись к поджидавшему его серому волку, Царевич рассказал ему обо всем случившемся со всеми подробностями. «Ох ты, гой еси, младой юноша! — проговорил серый друг его, — ведь и тут предупреждал я тебя о том, что может случиться, почему же ты не послушался слов моих и взял ту золотую уздечку, которая принесла тебе только печаль одну?!» — «Виноват я перед тобою», отвечал Царевич. — Ну, делать нечего! Садись опять на меня серого волка, свезу тебя, куда тебе надобно!