Все было идеально.
А что теперь?
Они с матерью сговорились и решили проучить своего нерадивого отпрыска.
Так непривычно представлять их на одной стороне, ведь все, что я помню о нашей долбанутой семье — их сплошные склоки по любому поводу.
У отца тяжелый характер. У матери — в тысячу раз тяжелее.
Ну и скажите мне, как у этих вечно орущих друг на друга людей мог получиться кто-то другой, а не я?
То-то и оно.
Поднявшись с кровати, я проверяю комнаты в своей квартире. Спасибо, хоть ее мне оставили и не заставили переехать в общагу.
В гостиной храпит Гошан, а во второй спальне Фриц спит в обнимку с какой-то девчонкой. Оба раздетые.
Откашлявшись, я отвожу взгляд от этого зрелища и стучу кулаком по дверному косяку.
— Эй, народ, подъем!
Уже позже, когда Фриц паркуется перед универом, мы курим, стоя возле его "фольксвагена".
После встречи с мамой чувствую себя паршиво. И дело даже не в тачке, которой она меня лишила.
Меня никто не воспринимает всерьез. В меня никто не верит.
Что отец, что мать и ее муж воспринимают меня как иждивенца и ходячую проблему. Когда я был мелким, они осыпали меня дорогими вещами и позволяли творить, что угодно, а теперь вдруг перекрыли кислород, потому что я, видите ли, не оправдываю их гребаные ожидания.
А чего они хотели?
Заметив, как Фриц кому-то машет, я невольно оглядываюсь. По ступеням, ведущим к парапету, поднимаются две девчонки. С одной из них у Фрица, кажется, что-то наклевывается, но это не мешает ему параллельно мутить с другими девушками. Мой же взгляд прикован к ее темноволосой подружке. Что-то в облике этой девчонки кажется мне знакомым. На ней длинная юбка, как у монашки, темно-зеленая куртка и объемный шарф.
— Слушай, ты ее знаешь? — дергаю подбородком в сторону девушек.
Фриц следит за моим взглядом.
— Конечно, это же Аня. Мы, типа, вместе.
— Вместе, — передразниваю его. — А ночью ты с кем сегодня зажигал?
— С Мариной, — зевает Фриц. — Капец, так спать охота. Нахрена только к первой паре припёрлись? — жалуется он. — А чего ты про Аньку спрашивал-то? — прищурившись, пристально смотрит на меня.
— Да, расслабься, мужик, я не про твою блондиночку спросил, — развеиваю его напрасные опасения.
Его лицо разглаживается.
— А-а-а, ты про Дину? Вы же, вроде как, знакомы.
— Серьезно?
— Тим, ты чего? Это же ты над ней тогда поугарал, напугал ментами. Вспоминай! Ну ты еще ей сказал, что всех загребут и надо сваливать!
Не дослушав Фрица, я останавливаю девушек громким свистом. Как по команде, они обе оглядываются. Я с жадностью изучаю лицо той, что меня заинтересовала.
Точно. Я вспомнил.
Это же Насекомыш — перепуганная дурочка в очках, рядом с которой не сработала ни одна из моих победоносных улыбок.
Правда сейчас она без очков.
Еще одна аппетитная брюнеточка с вот такими карими глазищами и ангельской мордашкой. Разве я мог не обратить на нее внимания?
Увидев Фрица, Аня, та, к которой он подкатывает, машет рукой. А вот ее подруга демонстративно отворачивается, предварительно смерив нас таким взглядом, что, если бы им можно было убивать, я бы, без вариантов, дал дуба.
— Ясненько. Так ее Диной зовут. Расскажи о ней.
— Да я мало, что знаю. Она, как Аня, неместная, в общаге живет. Приехала их какой-то деревни. Дубровники, или как-то так…
Я с пониманием киваю, вспомнив наш разговор с этой Диной на прошлой неделе.
Хотите знать, зачем я решил над ней поиздеваться?
Да просто так.
Мне было скучно.
— А что это тебя на деревенщин потянуло? — интересуюсь у Фрица, провожая глазами строптивую девчонку.
— Да ты знаешь, сколько надо на наших городских тратить? Мне предки столько не дают. А этим, крестьянкам, много не надо. В кино сводил, розу подарил и делай с ней, что хочешь и сколько хочешь.
В его взгляде отчетливо читаю холодный расчет и выпускаю струйку дыма в прохладный осенний воздух.
— А ты у нас, оказывается, прошаренный, — меня искренне удивляет откровение приятеля.
Не то, чтобы я вёл себя с девушками, как джентльмен, но подобного рода мысли мне точно в голову не приходили.
— А смысл рвать задницу из-за какой расфуфыренной чики, если эти не хуже? Телки — есть телки, — самодовольно заявляет Фриц.
— Да ты ещё и философ, — я задумчиво отвожу взгляд в сторону. — Слушай, Геродот, а, может, и мне попробовать?
— Ты о чем?
— Ну ты сам сказал, телки — есть телки.
— Так ты хочешь к Арсеньевой подкатить? — догадывается Немцев.
Я пожимаю плечами.
— А что? Она ничего.
— Она-то ничего. Но слишком уж правильная. Вряд ли такая клюнет, — он реально сомневается в моих способностях.
— Ой, слушай, я не спрашиваю у тебя совета, — огрызаюсь я. — Просто устрой нам встречу.
— Ладно, — усмехается тот. — Когда?
Я глубоко затягиваюсь и стряхиваю пепел с сигареты.
— Сегодня.
Глава 3. Дина
— Дина, если ты не пойдешь, я не пойду тоже. Сама подумай, что я буду делать в кино одна с двумя парнями? — Петрова продолжает меня уговаривать.
— Ну… Вариантов много.
— За кого ты меня принимаешь? — стараясь казаться обиженной, произносит Аня.
Фриц пригласил девушку в кино и сказал, что друга приведет. В свою очередь, Аня должна взять с собой подругу. То есть меня.
— Ань, ну я же не просила искать мне пару. Сходили бы с Фрицем вдвоем.
Скрестив руки, я продолжаю стоять на своем.
— Не называй его так! — скорчив гримасу, возражает Аня.
— Да его все так называют! — говорю я. — У Фрица фамилия — Немцев. Чего ты хотела?
— Ну Динка! — канючит Аня.
— Да не хочу я. Эта Закона все настроение убила, — вздыхаю я.
— Не обращай внимания! Она поорала и забыла, — успокаивает меня Аня.
Если бы!
Наша комендант, Валентина Петровна — настоящий цербер. Все зовут ее за глаза Закона Порядковна. Чуть что не так, та сразу начинает трясти папками с положениями и правилами внутреннего распорядка.
Взяла я сегодня у девчонок из соседней комнаты утюг, погладила рубашку и пару футболок и пошла возвращать прибор. А там Закона в коридоре тусуется. Увидела меня и давай верещать, что я незаконно расходую электроэнергию. Ещё и оштрафовать обещала, но, вроде, обошлось. Конечно многие втихаря и чайник кипятят, и утюгом пользуются, но после того, как коменданта мужской общаги оштрафовали на приличную сумму за то, что она не уследила, что на вверенном ей объекте работает крипто ферма, правила стали намного строже.
В общем, отчитала меня Закона и, как она выразилась, "взяла на заметку" за несознательность. Прям зла на нее не хватает.
А чем шмотки гладить-то? Если в блоке один утюг, и тот весь в противном нагаре!
Я хмурюсь, в красках вспоминая неприятную ситуацию.
Может, и правда мне стоит пойти с Аней? Хоть отвлекусь от всего этого?
— Арсеньева, будь человеком, оторви свой зад от кровати, накрась ресницы и гоу в кино.
Аня подходит к моей кровати, поднимает брошенную на покрывало тушь и протягивает мне.
— А что мне за это будет? — дразню ее.
— Ты офигела? — Аня таращит свои синие глаза. — Я же о тебе забочусь, хочу, чтобы ты развеялась в приятной компании, а не покрывалась плесенью, сидя в общаге в пятницу вечером!
— С чего это? К твоему сведению, Брагин пригласил меня погулять сегодня.
Я забираю у нее тушь, хватаю зеркальце и начинаю красить ресницы.
— Так тебе нравятся его потные ладони? — фыркает Аня. — Ладно. Кто я такая, чтобы лишать тебя вечера с Брагиным? И во сколько он зайдет? — она выдает хищную улыбку. Я тут же теряюсь, потому что ни с каким Брагиным гулять не собиралась. — Все ясно, врушка, — цокает языком моя проницательная соседка. — Он не зайдет.
Конечно нет.
Я знаю, что нравлюсь Брагину. Ой, ладно. Вся группа уже в курсе. На прошлой неделе Саша несколько раз провожал меня до общаги, а в последний раз взял за руку и едва не поцеловал. Трудно сказать, что меня отпугнуло сильнее — неудачная попытка залезть в мой рот своим языком или его потная ладонь.