Впервые я почувствовала это на свадьбе Белл и Руди, куда Люциус сопровождал меня в качестве моего нареченного жениха. Тогда я впервые по-настоящему испугалась, увидев столько стертых людей вместе, и самыми безликими из них были молодожены. А Люциус выглядел таким же ярким и живым, как всегда, и его присутствие и молчаливая, но очень надежная поддержка помогли мне держаться подобающим образом.
А вот сотрудники Люциуса, с которыми он познакомил меня по моей просьбе, произвели на меня гораздо более приятное впечатление. В этих людях не было ничего стертого, они казались очень увлеченными своей работой, хотя их сложных технических объяснений я так и не поняла. Нескольких инженеров, происходивших из высокородных семей, я даже пригласила на небольшой прием в Кэрфри, но они отказались, сославшись на занятость.
— Они так выматываются на работе, что у них просто нет сил танцевать и сплетничать на балах, — позднее объяснил Люциус причины отказа своих сотрудников. — Я бы тоже не ходил на эти идиотские приемы, но приходится работать лицом — рекламировать нашу будущую продукцию…
— Как же повезло всем девушкам! — улыбнулась я. — Если бы ты не пришел на бал к Беркам, мы бы с тобой не познакомились, и ты так и продолжал бы вешать несчастным барышням лапшу на уши!
— Да, никогда не знаешь, где и как влипнешь! — он улыбнулся и поцеловал меня.
Деньги все еще были нужны радиозаводу, поэтому на нашей свадьбе, в отличие от бракосочетания Белл, присутствовали десятки фотографов. Увидев репортеров, моя старшая сестра презрительно хмыкнула:
— Быстро же твой вульгарный муженек заставил тебя забыть о чести Блэков, Цисси!
Я не стала ничего объяснять Белл, поскольку не сомневалась, что она меня не поймет.
Нам пришлось мириться с присутствием фотографов и во время свадебного путешествия на юг Франции: исправление технических неполадок радиоприемников затягивалось, и деньги были необходимы по-прежнему.
Однако уже в ноябре 1977 года продажа произведенных на заводе Люциуса радиоприемников начала приносить огромный доход. Со временем моему мужу, как он и намеревался, удалось вытеснить продукцию Блетчли с рынка.
Я, честно говоря, немного опасалась, что теперь Люциус разведется со мной, поскольку его завод начал приносить прибыль и исчезла необходимость зарабатывать деньги на развитие производства, позируя фотографам. Но, услышав это мое предположение, муж отрицательно покачал головой и с улыбкой объяснил, что семейные фотографии владельца завода, опубликованные в «Волшебном зеркале», наверняка помогут росту продаж радиоприемников, а я настолько фотогенична, что большего и желать нельзя.
Поскольку Люциус настоял на том, чтобы купленные у него акции так и остались в моей собственности, я не могла ему возразить. И в тот же день мы уже мило позировали газетчикам в гоблинской ювелирной мастерской, где мой супруг заказал для меня великолепный комплект золотых украшений, украшенных огромными и абсолютно настоящими изумрудами. Я сильно подозреваю, что Люциус сохранил акции в моей собственности именно для того, чтобы я не возражала против всех его авантюр, направленных на повышение продаж производимых на его заводе товаров. Впрочем, меня вполне устраивало то, что и я, и мои родители забыли о необходимости экономить, а мнение Белл, да и прочих светских знакомых, меня не слишком беспокоило.
Необходимость постоянно позировать фотографам имела и положительный эффект. Показывая мужу его снимки и снимки других людей, одетых более прилично, я смогла убедить его несколько изменить стиль одежды. Впрочем, Люциус по-прежнему считает, что богатство необходимо демонстрировать всем и каждому. Я время от времени пытаюсь переубедить мужа, но, боюсь, в этом вопросе мои усилия вряд ли достигнут успеха.
Через несколько месяцев после свадьбы Люциус пригласил к нам на обед некоего Горбина — владельца антикварной лавки в Лютном переулке. Услышав голос нашего гостя, я поняла, что именно он был тем человеком, с которым мой будущий муж разговаривал в саду дома Берков в день нашего знакомства. Горбин очень старался выглядеть тихим и безобидным старичком, но мне редко доводилось видеть людей, менее безобидных, чем он.
Я не знаю, что Горбин не поделил с Люциусом; впрочем, не исключено, что в случившемся четырнадцатого июля 1978 года ростовщик виновен не был. Так или иначе, муж иногда приглашал его к нам и после того страшного дня…
В годовщину нашего знакомства Люциус после работы отправился в Лютный переулок, чтобы в гоблинской ювелирной мастерской забрать заранее заказанный для меня подарок. Но осуществить это намерение мой муж не смог: неподалеку от мастерской неизвестные злоумышленники напали на него, сломали его волшебную палочку, обе ноги и шесть ребер. Затем негодяи посыпали сломанные кости порошком, блокирующим действие обезболивающих и сращивающих переломы зелий, трансгрессировали моего мужа на один из необитаемых островков у побережья Шотландии и бросили там. Мракоборцы искали Люциуса четыре дня и нашли, когда он уже был на грани смерти от истощения и ран. Именно с тех пор мой муж всегда ходит с тростью: некогда сломанные кости по-прежнему нередко болят.
На третий день после исчезновения Люциуса, семнадцатого июля 1978 года, я потеряла нашего нерожденного ребенка. Ему было всего четыре месяца.
Не знаю, как бы я пережила смерть нашего малыша и — год спустя — моего отца, если бы не Люциус. Он почти не говорил мне утешительных слов, но я неизменно чувствовала его тепло и поддержку. Когда я носила Драко, муж наверняка волновался не меньше меня, но, общаясь со мной, скрывал даже тень своей тревоги, излучая силу и уверенность в том, что все завершится благополучно. Так и случилось.
Многих удивило имя, которое мы выбрали для ребенка, но наш сын родился очень слабеньким, поэтому мы решили сделать его тезкой самого сильного и выносливого существа из всех известных науке и одновременно продолжить фамильную традицию Блэков, называвших детей в честь звезд и созвездий. (По-английски «дракон» пишется как dragon, а Draco — это созвездие Дракон — прим. авт.)
Когда времена стали совсем нелегкими, мой муж вынужден был делать то, что ему не нравилось, но он не позволил себя стереть, хотя его одноклубники отчаянно пытались этого добиться. Я горжусь многими поступками Люциуса, но больше всего — тем, что он сумел сохранить себя в нечеловеческой ситуации.
Мы оба знаем, что нынешние спокойные времена — лишь затишье перед неминуемой и страшной бурей. Но мой муж обещал мне: что бы ни случилось, он останется в живых и спасет нашего сына и меня. Люциус порой не держит обещания, данные посторонним людям, но мне он всегда говорит правду.
Я сожалею о многих своих поступках и о многих поступках Люциуса, но никогда не жалела о том, что стала его женой, хотя моя семейная жизнь совсем не похожа на размеренный, упорядоченный быт Блэков и представителей других высокородных семей.
Иногда я задумываюсь, почему мы трое — Белл, Роми и я — живем очень по-разному, но совсем иначе, чем большинство наших родичей. Увы, я так и не смогла найти ответ на этот вопрос! Допустим, образ жизни Белл можно объяснить появлением Темного Лорда, но на наш с Роми выбор это событие почти не повлияло! Почему же жизнь трех барышень Блэк так отличается от той, которую вели многие поколения наших предков?!
Впрочем, об этом я размышляю довольно редко. Гораздо чаще я пытаюсь вообразить, что случится после возвращения Темного Лорда и как тогда сложатся судьбы Драко, Люциуса и моя собственная. В зависимости от настроения мне представляются совершенно разные, порой диаметрально противоположные варианты развития событий, но одно я знаю точно: что бы ни случилось, мы непременно выживем. Люциус мне это обещал, а своему мужу я верю.