Дэнни пришел в себя первым. Ему удалось усесться на стул и он с ужасом уставился на лампу. Глянул на Конни — она сидит в углу, лицо белое, глаза огромные, зажимает уши руками. Дэнни поднялся на ноги и строго обратился к этой, казалось бы, безобидной лампе:
— Прекрати шуметь! Ты что, хочешь чтобы нас лишили права аренды?
— КОНЕЧНО, ОТРОДЬЕ ЧЕРВЯ!
— Я требую: прекрати это чертово рычание!
— ЭТОТ ШЕПОТ? ЭТО НИЧТО ПО СРАВНЕНИЮ С УРАГАНОМ, КОТОРЫЙ Я МОГУ УСТРОИТЬ, ПОРОЖДЕНИЕ ОБЕЗЬЯНЫ!
— Кошмар! — завопил Дэнни. — Меня выгонят из единственной квартиры в Нью-Йорке, которую я могу себе позволить, из-за какого-то крикливого джинна в кувшине…
Дэнни и Конни опустились на колени и поползли к ламп лежащей на боку на полу возле дивана. «Боже мой» вздыхала Конни. «Не ужели все это действительно происходит?» недоумевал Дэнни.
— Ты правда там? — Поинтересовалась Конни.
— ГДЕ ЖЕ МНЕ ЕЩЕ БЫТЬ, ШЛЮХА!
— Эй, ты не можешь так разговаривать с моей женой…
Конни шикнула на него:
— Если он джинн, то может говорить все, что ему заблагорассудится, лишь бы выполнял наши желания.
— Да? Ну, я не могу позволить так называть мо…
— Заткнитесь, Сквайрс. Я могу сама о себе позаботиться. Если то, что в этой лампе, даже хотя бы вполовину меньше джинна из того фильма, на который ты водил меня…
— «Багдадский вор»… версия 1939 года… но Рекс Ингрэм был обычным актером, лишь при помощи технических приемов кино он казался большим.
— Даже если так. Даже если этот джинн только наполовину больше тебя, изображающего из себя мачо, чрезмерно заботливого муженька-шовиниста…
— НАДО ЖЕ, ЛЮДИ ПРОДОЛЖАЮТ ТАРАТОРИТЬ, КАК ОБЕЗЬЯНЫ, ДАЖЕ СПУСТЯ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ! НЕУЖЕЛИ НИЧТО НЕ ИЗБАВИТ ЗЕМЛЮ ОТ ЭТОГО НАШЕСТВИЯ НАСЕКОМЫХ?
— Нас просто вышвырнут отсюда жильцы. — Лицо Дэнни исказилось в ужасе от такой перспективы. — Если копы их не опередят. Пожалуйста, джинн, — Дэнни наклонился вплотную к лампе. — Только немного потише, ладно?
— ПОТОМОК МИЛЛИОНА ВОНЮЧИХ СУЩЕСТВ! СТРАДАЙ!
— Ты не джинн, — самодовольно заявила Конни. Дэнни посмотрел на нее с недоверием:
— Он не джинн? Тогда кем, черт возьми, ты его считаешь?
Она шлепнула его. Затем приложила палец к губам.
— Я ДЖИНН, РАЗВРАТНАЯ ШЛЮХА!
— Нет, это не так.
— Я ДЖИНН.
— Нет.
— НЕТ. ДЖИНН
— Конечно, нет.
— Я ДЖИНН, БЛУДНИЦА ИЗ СКЛЕПА! ПОЧЕМУ ТЫ ГОВОРИШЬ «НЕТ»?
— Джинн обладает огромной силой, джинну не нужно так кричать, чтобы его услышали. Ты не джинн, иначе говорил бы тише. Ты не можешь говорить на приличном уровне, значит ты мошенник.
— ОСТОРОЖНО, ШЛЮХА!
— Фу, ты меня не пугаешь. Если бы ты был таким могущественным, каким хочешь казаться, ты бы говорил потише.
— Так лучше? Ты довольна?
— Да, — сказала Конни, — так лучше. Но ты сможешь продолжать в том же духе дальше? Вот в чем вопрос.
— Смогу. Постоянно. Если понадобится.
— И ты можешь исполнять желания? — Дэнни вернулся к интересующей его теме.
— Естественно, но не для тебя, отвратительное отродье человечества.
— Эй, послушай, — возмутился Дэнни, — мне наплевать, кто ты такой! Ты не можешь так со мной разговаривать. В конце концов, я твой хозяин!
— Ха! Вношу поправку, грязь первобытных морей. Есть некоторые джинны, которыми управляют их хозяева, но, к сожалению для вас, я не один из них. А дело вот в чем. Много веков назад я был заключен в этот проклятый сосуд одурманенным колдуном, который ничего не знал о молекулярном сжатии и еще меньше о связующих силах Вселенной. Он поместил меня в эту трижды проклятую лампу, слишком маленькую для меня, и с тех пор я был зажат внутри, и не могу покидать эту металлическую тюрьму. С годами мое добродушие испарилось. Я могущественен, но я в ловушке, и те, кто владеет мной, не могут надеяться на осуществление своих желаний. Я несчастлив, а несчастливый джинн — это злой джинн. Будь у меня возможность свободно перемещаться в пространстве, я мог бы стать твоим рабом, но сейчас, я лишь с удовольствием навлеку на тебя миллион бед в тысячах форм!
Дэнни усмехнулся:
— Черта с два ты это сделаешь. Я брошу тебя в печь для сжигания мусора.
— Ха! Ты, купив лампу, не можешь ее потерять, уничтожить или отдать. Ее можно только продать. Таковы правила магии. Поэтому я с тобой навсегда, ибо кто станет покупать такую жалкую лампу? — Ведь я постараюсь, чтобы она опять приобрела отвратительный вид. — После этих слов, в небе прогремел гром.