ПЕШКОВА:
Черти что! Какая гадость! Насколько я помню, вы не пьете, товарищ Байтурсынов… И правильно делаете.
ОНА САДИТСЯ НА СТУЛ, КОТОРЫЙ ОКАЗЫВАЕТСЯ В ОДИНОЧЕСТВЕ ПОСРЕДИ КОМНАТЫ. АХМЕТ УЖЕ НЕ ЕСТ.
ПЕШКОВА:
Это в лечебных целях. В любом случае, можете обменять на что-либо необходимое.
БАЙТУРСЫНОВ:
Спасибо вам, Екатерина Павловна…
ПЕШКОВА:
Да прекратите меня благодарить! Тошно от этого всего…
БАЙТУРСЫНОВ МОЛЧИТ.
ПЕШКОВА:
Извините, извините… Я… Что-то не задалось у нас с вами общение с самого начала, Ахмет – это моя вина, простите. За многие годы мне впервые разрешили приехать в место, подобное вашему… Все позабыла, совсем размякла в столице. Вам надо держаться. Держаться. Ваша семья ждет вас…
ГЛАЗА АХМЕТА НАЧИНАЮТ СВЕРКАТЬ ОТ РАДОСТИ.
БАЙТУРСЫНОВ:
Семья? Я увижу жену и дочь? Они приедут? Скажите! Не молчите! Когда это случится?
ПЕШКОВА:
Скоро, товарищ Байтурсынов, скоро, я привезла распоряжение о вашем переводе в Томск, к жене и дочке, как вы и просили…
АХМЕТ ВСКАКИВАЕТ С КРОВАТИ, ЧУТЬ НЕ ОПРОКИНУВ СТОЛ, ПРИПАДАЕТ К НОГАМ ЕКАТЕРИНЫ НА КОЛЕНЯХ, БЕРЕТ ЕЕ РУКИ.
БАЙТУРСЫНОВ:
Благодарю вас! Благодарю вас!
ОН ЦЕЛУЕТ ЕЕ РУКИ. ЕКАТЕРИНА СПОЛЗАЕТ СО СТУЛА НА ПОЛ, ТОЖЕ ОКАЗЫВАЕТСЯ НА КОЛЕНЯХ ЛИЦОМ К ЛИЦУ С АХМЕТОМ.
ПЕШКОВА:
Не надо, Ахмет, все закончилось… Все закончилось…
ОНА ГЛАДИТ ЕГО ПО СЕДЫМ ВОЛОСАМ. ПОТОМ ОНА ПОДНИМАЕТ ЕГО С КОЛЕН.
ПЕШКОВА:
Вставайте, Ахмет, мы не так молоды, чтобы вот так вот на полу сидеть… Пойдемте…
ЕКАТЕРИНА ВЕДЕТ ЕГО К КРОВАТИ, УСАЖИВАЕТ, СНОВА НАКИДЫВАЕТ НА НЕГО ТУЛУП. САДИТСЯ РЯДОМ. ПАУЗА.
БАЙТУРСЫНОВ:
Я не понимаю, почему вы решили лично мне сообщить об этом?
ПЕШКОВА ПОЖИМАЕТ ПЛЕЧАМИ.
ПЕШКОВА:
Выдался случай… Почти невозможный случай в наши дни. И я поехала. Три недели в пути, где по бездорожью и кочкам, где по глубоким снегам… Трудно к вам добраться. Полагаю, Алексей посодействовал моему путешествию сюда.
БАЙТУРСЫНОВ:
Алексей… Максим Горький?
ПЕШКОВА:
Да, он самый. Он был тогда на нашей стихийной встрече в Москве, если помните…
БАЙТУРСЫНОВ:
Я помню. Помню, что он был не в духе…
ПЕШКОВА:
Да. Тогда он был другим. Теперь редко его увидишь в плохом настроении. Ему все хорошо. Большим оптимистом стал наш Алексей!
ОНА ДЕЛАННО СМЕЕТСЯ.
БАЙТУРСЫНОВ:
Я помню вашего сына. Где он сейчас?
ПЕШКОВА ЗАСТЫВАЕТ, А ПОТОМ ПО СКЛАДАМ ВЫДАВЛИВАЕТ ИЗ СЕБЯ:
ПЕШКОВА:
Сын? Сын…
АХМЕТ СМОТРИТ НА НЕЕ С СОЧУВСТВИЕМ, ПОДОЗРЕВАЯ О ЧЕМ-ТО УЖАСНОМ. А ЕКАТЕРИНА ОЖИВЛЯЕТСЯ И ПРОДОЛЖАЕТ БОДРО:
ПЕШКОВА:
Ну да ладно. Скажите мне вот что, Ахмет – меня тогда в Москве поразила ваша прекрасная русская речь, вы знаете слова, о которых и многие русские не подозревают. Откуда в вас это? Тогда я хотела у вас спросить, но не осмелилась. Где вы учили русский?
БАЙТУРСЫНОВ:
В школе. Но большей частью русский я освоил самостоятельно, очень много читал…
ВДРУГ ОН СНОВА НАЧИНАЕТ ГОВОРИТЬ ЖАРКО:
БАЙТУРСЫНОВ:
Вы не знаете ничего о Бадрисафе, моей супруге? О дочери? Как их здоровье? Не слишком ли бедствуют они? Простите, простите… Я просто не могу об этом не думать… Вы удивлены – вы видели меня большим и сильным человеком, а теперь я… Кто я такой теперь? Ничего не хочу, ни о чем не думаю, лишь только о них… Меня, как и вас – меня, настоящего – здесь нет…
ПЕШКОВА:
Я ничем не лучше вас, дорогой мой, ничем…
БАЙТУРСЫНОВ:
Но вы сражаетесь!
ПЕШКОВА:
Нет. Я уже давно устала. И силы уже не те. Да что я жалуюсь, господи!
ОНА ВСТАЕТ.
ПЕШКОВА:
Но это не конец, Ахмет, это не конец. Все изменится. Когда-нибудь…
ОНА ЗАДУМЧИВО ОСМАТРИВАЕТСЯ.
ПЕШКОВА:
Нам бы чаю попить… Я не вижу чайника…
АХМЕТ ОЖИВЛЯЕТСЯ.
БАЙТУРСЫНОВ:
Чай… Вы привезли чай? За печкой – чан с водой, а чайник… Я никогда и не видел его здесь – баба Лена в чугунке кипятит, я в кружке сразу… Возможно, чайник где-то в сенях. Да и нечасто у нас печка топится.
ПЕШКОВА:
Ясно. Баба Лена! Где у вас чайник?
В ОТВЕТ – МОЛЧАНИЕ.
ПЕШКОВА:
Померла, что ли?
БАЙТУРСЫНОВ:
Заснула. Здесь все много спят…
ПЕШКОВА:
Ну и хорошо, сама поищу.
ЕКАТЕРИНА ОТКРЫВАЕТ ДВЕРЬ И УХОДИТ В СЕНИ ДОМА. БАЙТУРСЫНОВ ОСТАЕТСЯ ОДИН В КОМНАТЕ, СИДИТ НА КРОВАТИ. ИЗ СЕНЕЙ ДОНОСИТСЯ ШУМ – ПЕШКОВА ИЩЕТ ЧАЙНИК. ВНЕЗАПНО ШУМ ПРЕКРАЩАЕТСЯ, ОСТАЕТСЯ ЛИШЬ ВОЙ МЕТЕЛИ ЗА ОКНОМ ДА ДАЛЕКИЙ ЛАЙ СОБАК. АХМЕТ ВЫПРЯМЛЯЕТСЯ, ПРИСЛУШИВАЯСЬ К ТИШИНЕ. ПОТОМ ОН МЕДЛЕННО ВСТАЕТ С КРОВАТИ, ОПИРАЯСЬ О СТОЛ.