Результатомъ этого было то, что Твемло, сидя въ своей квартирѣ и приложивъ руку ко лбу, говорилъ самъ себѣ: «Нѣтъ, ужъ лучше не думать объ этомъ, ужъ лучше не думать, а то мозгъ размягчится!» А ему все-таки думалось, и онъ все-таки не зналъ, что подумать.
Въ нынѣшній вечеръ у Вениринговъ обѣдъ. Одиннадцать досокъ прилаживалось къ Твемло: всего на всего четырнадцать персонъ. Четыре офиціанта въ темныхъ фракахъ съ бѣлою грудью стоятъ на вытяжку въ передней. Пятый офиціантъ, шедшій впереди кого-то, всходить на лѣстницу съ угрюмымъ видомъ, какъ будто бы желая сказать: «Вотъ и еще одно несчастное существо пріѣхало обѣдать: вотъ она жизнь!» и провозглашаетъ: «Мистеръ Твемло!»
Мистрисъ Венирингъ привѣтствуетъ милаго мистера Твемло, привѣтствуетъ дорогого Твемло и мистеръ Венирингъ. Мистрисъ Венирингъ, хотя и не думаетъ, чтобы мистеръ Твемло могъ интересоваться такими неинтересными вещами, какъ грудныя дѣти, но все-таки полагаетъ, что такому старинному другу будетъ пріятно взглянуть на ея младенца. — Погоди, Тутлюмсъ, — говорить мистеръ Венирингъ, съ чувствомъ кивая своей новой вещицѣ: — когда ты будешь больше смыслить, ты лучше оцѣнишь друга твоего семейства. — Потомъ онъ проситъ позволенія познакомить любезнаго Твемло со своими двумя друзьями — съ мистеромъ Бутсомъ и съ мистеромъ Бруэромъ, хотя, очевидно, самъ хорошенько не знаетъ, кто изъ нихъ который.
Но тутъ случается ужасная вещь:
— Мис-теръ и Мис-сисъ Подснапъ!
— Душа моя, — говорить мистеръ Венирингъ, обращаясь къ мистрисъ Венирингъ съ видомъ живѣйшаго интереса, въ то время какъ отворяется дверь. — Душа моя, Подснапы пріѣхали!
Появляется дюжій господинъ фатальной свѣжести, весь улыбка, съ супругою, и тотчасъ же, бросивъ супругу, устремляется къ Твемло со словами:
— Какъ поживаете? Очень радъ познакомиться. Какой у васъ очаровательный домъ! Надѣюсь, мы не опоздали! Крайне радъ случаю, повѣрьте!
Твемло, выдержавъ первый натискъ, дважды отступилъ назадъ въ своихъ элегантныхъ башмачкахъ и въ элегантныхъ шелковыхъ чулочкахъ старинной моды, какъ будто намѣреваясь перескочить за диванъ, стоящій у него за спиной; но дюжій господинъ вцѣпился въ него крѣпко.
— Позвольте, — говоритъ дюжій господинъ, стараясь издали привлечь вниманіе своей супруги: — позвольте мнѣ имѣть удовольствіе представить вамъ, какъ хозяину, мою мистриссъ Подснапъ. Она будетъ крайне рада… — Въ своей фатальной свѣжести онъ, кажется, находить неувядаемую прелесть и вѣчную юность въ этой фразѣ. — Она будетъ крайне рада случаю, повѣрьте!
Между тѣмъ мистрисъ Подснапъ (которая не имѣла никакой возможности впасть въ заблужденіе, такъ какъ мистрисъ Венирингъ — единственная дама въ комнатѣ, кромѣ ея самой) дѣлаетъ все съ своей стороны, чтобы наипріятнѣйшимъ образомъ поддержать ошибку своего мужа. Она смотритъ на мистера Твемло съ соболѣзнующимъ лицомъ и чувствительнымъ голосомъ обращается къ мистрисъ Венирингъ съ двумя замѣчаніями: во-первыхъ, что онъ къ сожалѣнію, по всей вѣроятности, страдалъ недавно разлитіемъ желчи, а во-вторыхъ, что ея ребенокъ ужъ и теперь имѣетъ большое сходство съ нимъ.
Сомнительно, чтобы кому-нибудь могло нравиться, когда его принимаютъ за другого. По крайней мѣрѣ мистеръ Венирингъ, который на этотъ вечеръ въ первый разъ надѣлъ сорочку съ грудью юнаго Антиноя (изъ шитаго батиста, только что полученнаго въ Англіи), не видитъ никакого комплимента въ томъ, что его принимаютъ за Твемло, тщедушнаго, поджараго человѣчка тридцатью годами старше его. Мистрисъ Венирингъ точно такъ же не очень польщена тѣмъ, что ее сочли за жену мистера Твемло. Что же касается самаго Твемло, то онъ до такой степени чувствуетъ себя выше Вениринга по воспитанію, что въ дюжемъ господинѣ видитъ грубѣйшаго осла.