Выбрать главу

Тут Маргарита Михайловна открыла дверь и удивилась:

— Что здесь, ребята, случилось, почему вы такие мокрые?

А мы и сами не знаем, как всё произошло.

— Вижу, — говорит Маргарита Михайловна, — увлеклись вы очень опрыскиванием. Ну, ничего, идите теперь в класс и сушитесь.

Пришли мы в класс, вода с нас течёт, никто больше не смеётся. Девчонки злые, сесть не могут: промокли насквозь.

— Устроили нам праздник, — обиделась Светка Краснова, ей почему-то больше всех досталось. А Даша Гомоляка говорит:

— Припомним мы вам это восьмое марта, подождите.

Тут Лёнька Тютиков в класс вошёл:

— Кто это вас так?

Смотрим мы на него, а Лёнька совсем не промок, как будто его с нами в зимнем саду и не было. И как это ему удалось выйти сухим из воды?

Первое апреля

— Наташка! Ты была в буфете?

— А что?

— Там эскимо привезли. Вкусное, мы с Костей уже по две порции съели.

— Ой, девочки! У кого деньги есть? В буфете эскимо продают! Белов с Ерохиным по две порции уже съели!

Девочки бросились на первый этаж в буфет.

— Здорово я их надул? Первый апрель — никому не верь! Эй, Тютиков, привет, тебя учительница музыки спрашивала.

— Когда?

— Только что.

Лёнька бросился искать учительницу музыки.

— Ну как? Видишь, совсем не соображают, хоть что им говори, забыли, какой сегодня день. Вон, Ховрин уже десять минут формулы зубрит. Я Димке говорю: "Любовь Николаевна тебя сегодня первого спросит, я слышал, как она говорила".

Поверил. Я уже почти всех ребят обманул. Вон, видишь, Нина Скрипко у медпункта плачет?

— Почему плачет?

— Да, она очень уколов боится.

— А зачем ей укол делать?

— Я ей говорю, кто у бабушки в деревне всё лето жить будет, должен срочно от птичьего гриппа прививку сделать. А кто в лагерь или с родителями на юг, так им не обязательно. Вот она и ревёт, а в кабинет зайти боится. Ох, и нелёгкое это дело — розыгрыш. Придумывай тут всякие трюки. Ребята смеются, пока сами на мою удочку не попадутся. Ну вот, один ты только остался.

— Я уже почти всех ребят обманул. Вон, видишь, Нина Скрипко у медпункта плачет?

— А я и не поверю, не пытайся.

— Костя, а нашего физрука в армию забрали.

— Когда?

— Иду я в пятницу возле военкомата, а он туда заходит.

Нас окружили ребята и наперебой стали жалеть учителя. Хороший учитель попался, обещал в волейбол научить играть, а сам в армию ушёл.

А Мишка Соколов кричит:

— Физры не будет!

— Почему не будет? — никто и не заметил, как Николай Иванович подошёл.

Тут звонок прозвенел, и мы все бросились по классам.

— Здравствуйте, ребята! Как отдохнули?

Окинув нас взглядом, и, словно не заметив поднятые руки, Любовь Николаевна посмотрела на Димку:

— Ховрин, к доске.

Димка вздрогнул и побежал отвечать.

— Молодец, Ховрин, хорошо потрудился. Пять! Теперь Ерохин нас порадует.

Игорь медленно-медленно встал и не своим голосом тихо так говорит:

— Любовь Николаевна, я вам завтра все формулы расскажу, честное слово.

— Хорошо, Игорь, помечу, что ты мой должник.

— Не верьте, не верьте, Любовь Николаевна, обманет, он уже весь класс обманул, сегодня ведь первое апреля.

Игорь покраснел как варёный рак. Любовь Николаевна улыбнулась, покачала головой и сказала:

— Думаю, на этот раз, можно поверить.

ОБЖ

Последним был урок "Основы безопасности жизнедеятельности" или ОБЖ. Ребята расселись по местам и стали ждать учителя. Он, хоть и бывший военный, но на урок опаздывал регулярно.

Даша достала учебник и стала его листать. Вдруг Светка Краснова ни с того, ни с сего объявила на весь класс, что видела вчера в парке Олега Трохминенко с Галей Цветковой из пятого "А". А сегодня он почему-то вообще в школу не пришёл.

В классе воцарилась тишина. Наверное, целую минуту ребята молчали. Даша чувствовала, что все смотрят на неё. "Надо же, побледнела как!" — тихо заметил кто-то. Даша не знала, что делать: "Как же так? В воскресенье ходили вместе в кино, и Олег угощал меня мороженым, а теперь эта Цветкова?"

В класс быстро вошёл Виктор Иванович, и урок начался.

Даша смотрела в книгу и думала свою тяжёлую думу. Шариковая ручка, зажатая в её руке, сама чертила печальные образы в тетради по ОБЖ. Лица получались такие же грустные, как и её мысли.

— Гомоляка, ты что это не слушаешь урок? Может, тебе не интересно?