— Зей… — тихо говорю я, но Сэм хватает меня за руку и тащит к черному входу.
— Пойдем, сообщница, нужно быть незаметными, как тень, — а потом ее голос становится тише, — Лучше не сейчас.
Она права, если он меня узнает, все мои планы могут накрыться.
— Что будем искать?
— У Лорен есть флешка, — я отвечаю ей так же тихо, чтобы никто не слышал, — а у меня есть ключ от ее кабинета.
— Как ты его достала?
— Особо трудиться не пришлось, не забывай, чья я дочь.
— Ты его стащила!
— Нет, позаимствовала.
Зейдан плетется сзади, кто-то звонит ему.
— Что? Уже? Ладно, я понял, — он кладет трубку. — Нужно поторопиться, эта грымза уже с прессой. Они начали раньше, чем мы думали.
Я чувствую себя напряженной рядом с ней. Она знает кто я, и в любом момент может сказать ему. Это до чертиков бесит. Вся такая хорошая и правильная. Моя противоположность.
Мы попадаем в кабинет Лорен уже через пять минут. Все внизу, а мы здесь. Зейдан стоит в дверях.
— А что с камерами?
— Ничего. Просто удалим запись, — я достаю флешку с сумки, она точ в точ, как та, с которой носится Лорен. — Это мы оставим ей, чтобы она не сразу заметила подмену, флешка будет у меня.
Я слишком долго к этому шла, узнавала все. Мне пришлось даже сходить на свидание с человеком из охраны этой курицы. Противно, но чего не сделаешь, ради счастья матери. Мой отец не хотел семьи с этой женщиной, она сделала достаточно много гадких и омерзительных поступков для этого.
Когда все заканчивается, я делаю всего один телефонный звонок, чтобы мой знакомый удалил нас с записи. Так же мне пришлось заплатить ему. Странно и смешно, я выпросила деньги у отца и так называемого мужа, чтобы мой план удался. Все они щедро одарили меня, и оба думают, что я на теплых островах. Как только все это закончится, свалю куда-нибудь, правда, сбегу куда подальше, и заберу маму с этой работы. Мы заслуживали лучшей жизни.
— Как долго ты все это придумывала? — Сэм смотрит по сторонам.
Мы заходим в подсобное помещение, Зейдан идет на улицу, и я достаю из сумки нетбук. Я перемещаю все данный с флешки, если вдруг что-то случится, если со мной что-то случится, то она будет знать, где еще хранится информация. Вырываю листик из блокнота и записываю логин и пароль хранилища.
— Вот, — я отдаю ей, — все, что я искала и находила, в этом электронном хранилище. Сегодня у Вас будет возможность посмотреть то, что на флешке, именно здесь. Мне нужно уйти.
— Но, Ника, а как же…
— Пусть лучше не знает, — я собираюсь уходить, а потом, — Хотя, секунду.
Я пишу Зейдану небольшое письмо, мне хочется, чтобы он знал правду. Единственный человек, с которым я была счастлива. Зейдан Лорс.
Мой брак с твоим отцом никогда не был настоящим. С любовью, Ника.
— Он должен знать правду.
Я ухожу, обняв ее. Кажется, будто это наша последняя случайная встреча. Мое чутье еще ни разу не подводило меня. Я прощаюсь с ними.
Уязвимость
Сэм
Я держу в руках маленький кусочек бумаги. Ника и ее мама сделали огромный вклад в наше запутанное расследование. Она так просто доверила мне информацию, за которой охотилась всю жизнь. Хотела бы я быть хоть немного такой бесстрашной, как она.
Зейдан садится рядом со мной, Лиам за рулем. Мы не теряя ни секунды, уходим с места преступления. Мы так близки к окончанию, но так устали от всего, что происходит.
— Что удалось нарыть?
— Эта девушка… — Зейдан смотрит на пролетающие мимо дома и улицы.
— Она кое-что тебе передала, но, давай, ты прочтешь это дома.
Я представляла, как он исчезает вдалеке, со злости бьет витрины и переворачивает мусорные баки. Он будет повержен собственной эмоциональностью. Мне так жаль его, что я не сдерживаюсь, обнимаю его руку, чувствую каждый мышцу. Он сильный и хороший парень, он обязательно справится.
— Ты странная.
— Просто устала.
Лиам не вмешивается в наш диалог, и я не знаю, о чем говорить с ним. Все то, что я узнала за сегодня, я должна рассказать, разбив чье-то сердце. Я не смогу разорваться на двоих.
Я закрываюсь в ванной, когда мы приезжаем домой. Так нужно прийти в себя. Теплые слезы стекают по щекам. Так устала от этой ноши, что навалилась на меня. А что, если Зейдан все еще влюблен в нее? Эта записка разобьет ему сердце, ранит его, уничтожит. Я слышу, как бьется стекло, слышу его тревожные шаги, туда-сюда. Лиам кричит ему, чтобы тот успокоился, но Зейдан не сдерживает себя.
Глубокий вдох. Нужно дышать, набраться смелости, чтобы выйти. Медленно открываю замок, выхожу, и, словно, в тумане, иду на звук. Пусть только не ранит себя. Пожалуйста.
— Я должен был узнать все у нее! Черт, я так легко повелся. Ника не предавала!
— Зейдан, что ты исправишь? Что в твоих силах?
— Я любил ее больше жизни, — Зейдан плачет, как я и говорила, на сердце огромная трещина, размером с пропасть.
— Зейдан, — я подхожу к нему и крепко обнимаю, не обращая внимания на его возражения, — прекрати себя винить. Это не твой выбор, а ее.
— Я любил ее, я чувствовал себя преданным, я хотел убить ее за этот поступок, за то, что семью разрушила. Выходит, отец просто хотел уйти от матери! Убил двух зайцев одним выстрелом. И меня…
— Прошу тебя, успокойся, — я глажу рукой по спине.
Мы часы проводим в этой напряженной атмосфере, пока Зейдан не засыпает на моих коленях, так крепко даже младенцы не спят. Лиам выходит из своей комнаты ближе к вечеру. Он весь оставшийся день пытался найти какие-то зацепки по месторасположению Эмми. Я тоже не знаю, где она могла бы быть.
— Уснул, славно, — Лиам садится в кресло, — кажется, былые раны еще не зажили.
— Боюсь, я не смогу ему помочь.
— Ты влюблена в него? — я удивленно смотрю на него и улыбаюсь.
— О, нет, не смей задавать мне таких вопросов.
— Почему?
— Не хочу, чтобы мне потом было больно, — я смотрю на Зейдана, на его длинные ресницы, провожу рукой по его мягким черным волосам. Спящим он выглядит еще красивее и милее. — Я не хочу отвечать самой себе на этот вопрос, потому, что вдруг, я осознаю, что влюблена в него, я обожгусь об эти чувства.
Лиам, кажется, грустным.
— Ну, эй, не грусти, не всегда же любовь бывает поделена на двоих.
— Ага, бывает на троих, четверых, — я смеюсь и кидаю в него подушку. Зейдан не реагирует, все еще спит.
— Нет же, — мне поднимает настроение его присутствие.
— Ты ведь знаешь, что есть я, если вдруг Зейдан не примет тебя…
— О, боже, что это за вечер откровений, — я закатываю глаза, и пытаюсь не касаться больше этой любовной темы. — Лучше принеси мне ноутбук.
— ОК, госпожа.
Я улыбаюсь, наблюдая, как Лиам удаляется. Зейдан такой сладкий, сложно сдерживать себя, когда он так красив. И больно, и дико от близости с ним, а ведь еще пару дней назад он был для меня тем еще говнюком. Он поднимается.
— Мы тебя разбудили?
— Я не спал. Просто лежал.
Мы сидим совсем близко, я откашливаюсь, понимая, что все слышал, черт. Все знает теперь. Во мне столько мыслей, столько всякого дерьма накапливается, когда я начинаю метаться от одного решения к другому, от одного человека к другому.
— Почему ты можешь обжечься?
— Быть влюбленным в человека, который искренне любит не меня, не истинная ли мука для сердца?
Всего секунда и он очень близко, очень близко его губы, и его глаза. Сердце пропускает удары и бешено бьется, я начинаю нервничать, но все еще не готова ответить на вопрос Лиама. Мы сидим, смотря друг на друга, пытаясь не показывать истинных чувств.
Как странно, странно. Влюблен ли в меня Зейдан? Раньше мне казалось, что он играл со мной, но сейчас мы были кем-то большим. Я хотела знать, что он чувствует ко мне, не хотела отпускать, и боялась потерять.