– Подготовим, – подтвердил тот.
– Но хоть с чего начинать? Я же не знаю… – У Алеши вид был крайне растерянный.
– Горкоммунхоз к утру подыщет подходящее помещение под редакцию. Комсомол выделит тебе в помощь нескольких грамотных девчат и парней, а что касается квалифицированных кадров, то тут нам не обойтись без помощи председателя Чека товарища Васильева. – Секретарь губкома написал на бумаге несколько слов и протянул Алеше. – Завтра к семи часам придешь по этому адресу. Пропуск будет заказан.
Заведующий коммунхозом, протягивая Алеше ордер на помещение, сказал:
– Раньше там было налоговое управление. Места всем хватит. Составьте опись имущества, копию пришлите нам, и владейте на здоровье.
Помещение оказалось роскошным: целый второй этаж каменного дома в девять комнат и в самом центре города. Все комнаты забиты столами, стульями, шкафами, нашлись две пишущие машинки, арифмометр и запас бумаги. В бывшем кабинете начальника налогового управления на полу пушистый ковер, мягкая мебель, шкафы из красного дерева, большие стенные часы с боем…
Не успел Алеша осмотреться, как явились выделенные комсомолом три девушки и веснушчатый парень лет семнадцати.
На вопрос Алеши девушки ответили, что ничего особенного делать не умеют, правда, одна из. них, курносая, с симпатичными ямочками на щеках, Надя, двумя пальцами печатает на машинке. Веснушчатый парень назвался Николаем, сообщил, что пишет стихи и готов предоставить свою поэтическую тетрадь в распоряжение товарища редактора для печатания в газете стихов по его выбору.
– Со стихами пока подождем, – с досадой сказал Алеша и обратился к пришедшим: – Вот что, ребята, для начала уберите помещение. Найдите тряпки и помойте полы, бумаги налогового управления и ненужный хлам можете выбросить ко всем чертям. В общем наведите здесь полный порядок. Тебя, Николай, назначаю главным… ну, как это называется? Завхоз, кажется. После окончания уборки запрешь дверь и ключ возьмешь с собой. Завтра ровно в девять всем быть здесь.
– Не могу я нести ответственность за имущество, – заканючил парень.
– Разговорчики. – Алеша сурово посмотрел на него. Он уже входил в роль.
Председатель Чека Васильев посадил Алешу против себя и сказал ему такое, от чего у парня голова пошла кругом.
– Нам придется подобрать тебе кадры из бывших газетчиков. Если примемся за дело с умом, наберем такой штат – не нарадуешься.
– Так ведь бывшие газетчики, по-моему, все контры? – недоумевая, сказал Алеша.
– Положим, не все, но назвать их нашими тоже нельзя. Факт тот, что они сейчас сидят без дела и у них руки чешутся по работе. Найдем к ним подход – будут работать с нами, не найдем – тем хуже для нас и для них тоже. Оттолкнем их от себя, и они в конце концов покатятся в болото контрреволюции. Начнем с того, что ты в сопровождении одного нашего сотрудника, работавшего здесь в подполье и знающего местных интеллигентов как облупленных, пойдешь в кабачок под названием «Чашка чаю». Там собирается по вечерам местная богема: артисты, музыканты, писатели, газетчики и просвещенные спекулянты. Сейчас в этом кабачке не подают из еды ничего, кроме винегрета и селедки, но все же люди ходят туда по привычке, поют, читают стихи и танцуют, а у кого водятся деньги, получают из-под полы коньяк или настоящую смирновскую водку. Наш сотрудник познакомит тебя с теми журналистами, которые не потеряли совесть, с ними можно найти общий язык. Пригласишь их к себе в редакцию и поговоришь с ними откровенно. Так, мол, и так, вы знаменитые журналисты, помогите мне издавать хорошую газету. Не исключено, что они заговорят об арестованных коллегах, может быть, даже обусловят свое сотрудничество с тобой их освобождением. В таком случае скажи, что при наличии солидных поручителей походатайствуешь за них. В случае необходимости мы пойдем н на это, черт с ними, освободим наиболее лояльных.
– Все ясно. – Алеша поднялся.
– У тебя нет более приличной гражданской одежды? – спросил Васильев, разглядывая его поношенную, выцветшую гимнастерку.
– Откуда?
– Ну да ладно, сойдет и так, они все равно догадаются, что фронтовик, иначе не очутился бы в этом городе.
Кабачок, куда они пришли, находился в полуподвальном помещении и был обставлен с претензией на шик. Столы стояли полукругом, подступая к низенькой и небольшой эстраде, по обеим сторонам зала – кабины, задернутые шелковыми занавесками с причудливыми рисунками на китайский лад. Видимо, вентиляция в кабачке работала плохо или ее не было ровсе, поэтому табачный дым заволакивал сидящих за столами.
На сцене молодой человек с длинными волосами и с пышным бантом на шее читал стихи, а публика, вяло слушая его, орудовала вилками. Пили мутное, цвета дегтя пиво.
Спутник Алеши, Аркадий Сергеевич Новосельцев, видимо, был завсегдатаем кабачка, его знали здесь многие. Кивая знакомым налево и направо, он повел Алешу к свободному столику в глубине зала. Заказал две кружки пива, а из еды – «чего бог послал».
Чтеца сменила на сцене девица, она довольно приятным низким голосом запела романс «На заре ты ее не буди».
– Мое почтение… – громко приветствовал Новосельцев вошедшего в кабачок грузного человека в мягкой фетровой шляпе. – Виктор Александрович, пожалуйста, садитесь с нами. – Новосельцев указал на свободный стул и, пока тот подходил, шепнул Алеше: – Кирсанов, известный фельетонист, постоянно сотрудничал в эсеровской газете «Заря».
– Давненько вас не было видно… – сказал Виктор Александрович Новосельцеву, удобно усаживаясь.
– Все дела… Познакомьтесь, пожалуйста, мой племянник Алеша, или Алексей Васильевич, заядлый большевик. Кажется, я имел случай говорить вам о нем. Прибыл в наш город с Красной Армией. Хоть и молод еще, но муза прикоснулась к нему. Назначен редактором молодежной газеты.
– Разве есть такая газета тоже? Не слыхал что-то. – Виктор Александрович пожал плечами.
– Еще нет, начнет выходить с будущей недели, – пояснил Алеша.
– Правильно, большевики знают, где собака зарыта, а вот мы не догадались издавать специальную молодежную газету.
Кирсанов отказался от пива и заказал себе чаю.
– Виктор Александрович, а почему бы вам не согласиться сотрудничать в молодежной газете? Дело благородное, знаете ли, – приступил к делу Новосельцев.
– Мне? – удивился фельетонист. – В своем ли вы уме, батенька мой? Кто же подпустит меня к большевистской газете ближе чем на пушечный выстрел?
– А почему бы нет? Всему городу известно, что вы всегда отличались передовыми идеями, пеклись об интересах народа. Недаром ведь находились под гласным надзором полиции, – сказал Новосельцев.
– Так-то так. – Лесть пришлась по душе Виктору Александровичу. – Но кто сейчас считается с этим?
– Что вы, такие вещи не забываются, – вовремя вставил Алеша.
– Не знаю… Не знаю… – Кирсанов задумался. – Если не бояться смотреть правде в глаза, то нужно признать, что власть большевиков надолго и нам, грешным, рано или поздно придется работать с ними…