Шолохов. Да, конечно, замечателен. В «Тихом Доне» есть страницы буквально потрясающие.
Из русской литературы — Солженицын фигура. И тем не менее непонятно, о чём он мог говорить с таким человеком, как Ростропович. Это же прохвост. Или (как её фамилия) Вишневская, возлюбленная вечно полупьяного старичка, похожего на Фёдора Палыча Карамазова. Фёдор Палыч Карамазов из ЧК.
Грандиозные вещи есть и у Шаламова.
Человечество без памяти об этом жить не может. ЭТО все замечательные люди.
М. А. Булгаков. Самая замечательная его вещь — это «Собачье сердце», тут есть самое главное противостояние. Роман мне нравится значительно меньше, это всё уже куда тривиальнее, театральное, общечеловеческое. Зачем пересказывать своим языком Евангелие? Правда, он взял с таким тактом, что ему невольно прощаешь. Но всё это хуже, чем его великие произведения, например «Собачье сердце», тут написано просто и честно для нас все, что произошло. Сила, которая губит Россию, русскую мысль — Швондер, вот это царь, а не Воланд. Там — театральная бутафория. А настоящий Воланд — это Швондер.
Россия — православная страна и должна нести надежду, потому что Европа её не имеет. Кнут Гамсун… Великий писатель, «странник, играющий под сурдинку и под осенней звездой», — это гениально просто. Потом Луи Фердинанд Селин, «Путешествие на край ночи». Это мне кажется величайшим из французской литературы. Томаса Манна я не так ценю. Конечно, замечательно написан «Доктор Фаустус», но тут умствований больше, чем гения. А вот Фаллада — «Маленький человек — что дальше?» — невозможно читать. Я от сочувствия к немцам плачу от жалости к этому потрясающему народу, который столько принёс в мир прекрасного, столько принёс красоты, ума, гения. Как он бьётся в тенетах и продолжает биться, этот великий народ. Он потерял сейчас всё — искусство, литературу, оккупирован, измучен, распят. Сытая распятость. Ганс Фаллада, «Каждый умирает в одиночку», да это гениальная штука, которую всякий русский человек не может читать без потрясения.
Что касается американцев, то они слишком сыты, чтобы создать что-либо великое.
II
В январе 1984 года Свиридов загорелся идеей: сделать на радио передачу стихотворений Станислава Куняева в исполнении актера Юрия Яковлева, а также, как он писал в письме к Ст. Куняеву: «Остальное место должны занять: вступительное слово Свиридова (ибо передача — музыкально-литературная!), такое слово мной уже было произнесено и записано, но я его немного доделаю (слово недлинное), и музыка Чайковского П. И. и Рахманинова С. В. — компания почётная! Музыка (в отрывках) мной уже подобрана…». Однако русофобствующие чиновники из Радиокомитета уже в то время обладали такими возможностями, что знаменитый композитор, сделавший для них всю композицию передачи, не смог добиться того, чтобы она вышла в эфир…
А свиридовское вступление к передаче, недавно найденное в архиве Георгия Васильевича его племянниками Александром и Василием Белоненко, интересно тем, что выходит за рамки предисловия и представляет собой глубокое размышление о сущности русской национальной поэзии в советскую эпоху 60–80-х годов.
Я очень рад предоставленной мне возможности сказать несколько слов перед сегодняшним концертом, в котором будут читаться стихотворения Станислава Куняева, современного поэта.
Должен сказать, что я очень люблю поэзию, особенно русскую, и связан с нею всю свою жизнь. Несколько лет назад я неожиданно открыл для себя, что, оказывается, у нас сейчас, в наше время, в нашей стране, существует новая, очень интересная русская поэзия, что при нас творили и творят высокодаровитые русские поэты. Я бы мог назвать здесь такие имена, как Николай Рубцов, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов, Владимир Костров, Анатолий Жигулин, Глеб Горбовский, Василий Казанцев и, может быть, другие, кого я ещё не знаю. Это целая плеяда настоящих поэтов, чьи стихотворения я читаю с большим увлечением.
Чем замечательны мне кажутся эти поэты? И что в них, мне кажется, особенно ценное? Я должен сказать, что лет 25 назад Александр Трифонович Твардовский, говоря о молодой тогдашней поэзии, такую обронил фразу: что, к сожалению, поэты (он говорил о поэтах того времени) «получают заветы поэзии из вторых рук».
Вот этого не скажешь о поэтах, которых я назвал. Это именно поэты, получающие заветы поэзии, что называется, «из первых рук». Они навели мосты между нашим временем и Пушкиным, Лермонтовым, Боратынским, Тютчевым, Фетом, Блоком, Есениным. И именно влияние этих великих поэтов ощущается сейчас в новом поэтическом творчестве. И мне кажется это очень важным и очень большим качеством этой поэзии.