И сердце замирает сладко
При каждой новой встрече с ним.
Я долго в мире идеальном
Жила прошедшею зимой,
Но неудачен жребий мой, —
Анета думает печально, —
Один лишь раз я полюбила,
Но счастья не дала судьба,
И я, смиренная раба,
Навеки сердце схоронила.
Никто не ведает об этом.
Зачем кого – то посвящать, —
Вздыхает горестно Анета, —
Тревожить зря отца и мать?
На всё да будет Божья воля!
Хоть не дано её понять,
Как хочется порой узнать
Свою заранее мне долю…»
Глядит на линии ладони,
Не замечая, что Крылов
Вошёл в гостиную. В их доме
Обрёл гостеприимный кров
Он, пожилой и одинокий;
В кругу Оленинской семьи
Считаясь издавна своим,
Спросил у девы грустноокой:
«Что ж Вы, Анеточка, в кручине?
Зачем печален милый взгляд?
Как ярко солнце светит ныне!
Пойдём – ка лучше в Летний сад».
«Иван Андреич, так… пустое.
С утра разнылась вновь щека.
Да в том беда невелика.
Пожалуй, прогуляться стоит», —
Она с улыбкой отвечает,Тоску упрятав глубоко,Плащ элегантный надевает,С Крыловым в сад идёт пешком.
Прозрачен Летний сад в апреле:Свободно взгляд уходит вдальСквозь юной зелени вуаль.Как на старинной акварели,Скульптуры стройные белеютАнтичных мраморных богинь,Звенят синицы: «Синь – синь – синь!»Гуляют пары по аллеямГоспод, наряженных и чинных,Резвится шумно детвора…Для вдохновенного пераВесьма заманчива картина.Блестят лихих гусаров шпоры,Кумиров барышень младых.Ведут шутливо разговорыИ Пушкин с Вяземским средь них.Поэт, томленьем сердца движим,Глядит кого – то меж деревИ повторяет нараспев:«Где Бренский? – Бренского не вижу!»(Он реплику такую сноваИз пьесы Озерова взял.)Узрев Оленину с Крыловым,С улыбкой Вяземский сказал:
«Вон Бренская идёт к калитке.Наш баснописец тоже с ней».К ним устремляется скорейОбрадованный Пушкин прытко.Цилиндр подняв по этикету,Крылову кланяется он,Целует ручку у Анеты.Поэт, лишь ею поглощён,Оставив с другом баснописца,Под руку девушку берёт,Вглубь сада быстро с ней идётТуда, где Карпин пруд искрится.Он в рифму говорит остроты,Ведёт дорожкой вдоль реки,Читает новые стихиИ сочиняет ей экспромты.Она смеётся, восхищаясь,Кокетничает с ним слегка,На шутку шуткой отвечает,Забыв о горестях пока:Его ей слушать интересно.И, кажется, сердечных бедУже следа в помине нетНа личике её прелестном.
Игриво луч заката медныйПо стенам комнаты скользит,Унылой, маленькой и бедной,Лицо поэта золотит,Неярким светом освещаетИкону тёмную в углу,По картам брошенным гуляетИ туалетному столу.Сидит в задумчивости Пушкин.Пред ним открытая тетрадь,Рыжеет на его макушкеКудрей взлохмаченная прядь,В руке перо застыло. Ныне,«Полтаву» вновь начав писать,Он думает, какое датьУместно имя героине,В Мазепу грозного влюблённой,Красе украинских степей:Быть может, «дочерью МатрёнойГордится славный Кочубей?»Другая мысль приходит сразу:«Он горд Натальей молодой…»Но тут же быстрою рукойПоэт зачёркивает фразу.«И подлинно, прекрасной АнныМилее нет…» – он записал,И образ девушки желаннойПред взором мысленным предстал,Не героини, страстной, грешной —В воображении возникОлениной прелестный лик,Как ангел, чистой, безмятежной.
В морской прогулке до КронштадтаПоэт встречался утром с ней.На фоне волн голубоватыхЕщё воздушней и нежнейЕму Анета показалась.Он похвалы ей говорил,Она же, стоя у перил,Пейзажем зыбким любовалась,
На воду взгляд бросая скромно.Он ей посланье сочинял,Меж тем его портрет в альбомеИскусно Дау рисовал.Критично оглядев рисунок,Художнику в стихах поэтВдруг вдохновенно дал советПисать черты Анеты юной…