Увы, с некоторых пор членам нашей прожорливой банды вход в «Азамат» заказан. «Увы» – потому что это, пожалуй, единственное место в городе, где можно безопасно и с комфортом посидеть. Причина нашего отстранения от столь аппетитного местечка проста: мы отчасти виновны в смерти Ибрагима – хозяина кафе. Сейчас «Азаматом» командует его брат, а мы тут давно и хорошо знаем местные обычаи.
– Ну и ладно, – Вася украдкой сглотнул слюнку и по-детски оттопырил нижнюю губу. – Сто лет оно нам не упало! Тушенка – тоже нормально…
Омоновцы встретили нас хмуро. Нет, мы, конечно, великие спасатели и народные герои, тут нас просто обязаны крепко любить! Но мы, герои, пожаловали не вовремя.
Здесь принято ходить в гости под вечер, предварительно уведомив, и не с пустыми руками. А мы – утром, без ничего и внезапно. Нарушили все подряд.
Здесь живут ночью. Ночь – время стремно-деловитой активности. Кто-то отдыхает с друзьями, кто-то просто трясется до свету за свою шкуру, кто-то охраняет тех, кто трясется и отдыхает. А днем здесь принято официально спать – кому положено – и дремать на постах – кто по графику. Представьте себе, как бы вы отнеслись к приятелю, внезапно вломившемуся к вам в половине первого ночи с намерением просто пообщаться?
– Ну, вы бы хоть звякнули – я бы подготовился… – Разбуженный командир ОМОНа – Григорий Ефимович Стерня (для своих – Ефимыч) потер ладонями опухшее от бессонницы лицо и потянулся к телефонному аппарату. – Щас, маленько посидите, я дам команду…
– Мы по делу, – успокоил потревоженного хозяина Иванов. – В полчаса все обрешаем и отчалим, сидеть нам некогда.
– По делу? Ну… тогда, может, чаю?
– Это можно, – кивнул Иванов. – Только чай, не более, – мы в работе…
Ефимыч распорядился насчет чаю, покряхтел над рукомойником (вода – ледяная), и мы плавно перешли к деловому общению.
– Ну, что там с нашим хлопцем решили? – с ходу приступил к делу Иванов, мельком обозначив степень нашего участия. Это благодаря нам у вас есть хлопец, не забывайте, товарищи дорогие!
– С «вашим хлопцем»… – Ефимыч пожал плечами. – С вашим хлопцем нормально решили. Закопаем на пустыре – и всех делов.
Петрушин с Васей синхронно кивнули – одобрили. Мы с Ивановым переглянулись. Однако!
– Да ну, бросьте вы! – Ефимыч наш перегляд истолковал по-своему. – Мы ж не звери, в конце концов, – живьем закапывать… Сделаем все по-людски: пристрелим, в спальник упакуем…
Это, дорогие мои, вовсе не шутка юмора. Наших славных правозащитников по данному поводу может одолеть зуд, но здесь все происходит по древнему неписаному принципу «око за око». Никаких политических окрасок и великодержавных амбиций, все глубоко на личной почве. Какие-то там эфемерные бойцы «непримиримой оппозиции» меня совершенно не колышут, пусть они себе развлекаются как хотят. А вот если твои друзья убили моего боевого брата и ты случайно угодил в мои цепкие лапки… Это уже переходит в личную плоскость, а кровная месть – жутко заразная болезнь, можете мне поверить. Я тут давно, невольно являюсь носителем инфекции, от которой пока не придумали вакцины… и потому убью тебя без содрогания. И буду считать, что поступил единственно верным способом. Но перед этим, разумеется, постараюсь использовать тебя с максимальной пользой для дела.
Вот так, дорогие мои. «Закопаем» – это о судьбе отработанного материала. Все, уже не нужен, можно закапывать… Значит, уже есть результат?
– Да, раскололся он, – подтвердил Ефимыч. – Рассказал все, что знал, и даже больше…
Я в курсе, что у омоновцев, как и в других военизированных организациях, есть специалисты на предмет развязать пленному язык. Но я близко знаком с проблемой и поэтому засомневался.
Человека, который добровольно обрек себя на смерть, весьма сложно побудить к откровениям. Боль в данном случае не может играть роль универсального доминирующего фактора, заставляющего обычного пленного давать показания. Шахиды, наподобие нашего – это не просто обкуренные отморозки с большой дороги, они хорошо подготовлены в духовном аспекте. Длительное пребывание в состоянии обреченности ввергает человека в своеобразный транс, когда душа как бы отделяется от тела и существует самостоятельно. Проще говоря, правильно подготовленный шахид может выдержать любые пытки. Что ему пытки? Он для себя уже умер, отрекся от своего тела и покинул этот мир – дух его витает где-то в поднебесье, в преддверии зеленого рая великого Джихада…
В данном случае вопрос можно решить применением соответствующих препаратов (в просторечии – «сыворотка правды»). Но такие препараты есть только у определенного ведомства. Наш ОМОН хоть и не враждует с данным ведомством, но сейчас действует конфиденциально и доступа к препаратам такого характера не имеет.
В общем, я крепко заинтересовался их методикой и попросил поделиться секретом.
– Да ну, какой от тебя секрет? – Ефимыч снисходительно усмехнулся. – Вывели мы этого педрилу по данным. Он и не отпирался – готовился к геройской смерти. Навели справки, узнали все о семье. Ну, и предложили ему альтернативу…
Альтернатива состояла из двух животрепещущих аспектов. Первый – сало, второй – семья.
Первый аспект обсуждению не подлежал. Отказываешься давать показания – нафаршируем твой трупик салом этого нечистого животного – свиньи, завернем в свиную шкуру и в таком вот виде закопаем на самшкинском скотомогильнике. В стройных рядах омоновцев числятся немало истинных хохлов, так что с салом проблем не будет. Шкуру тоже обещали достать, надо только звякнуть на Ставрополье.
По части семейного аспекта возникли некоторые дебаты. Командир – простая душа – выдвинул незамысловатый ультиматум: на исходе третьих суток с момента гибели зама будем каждый час отстреливать по одному члену семьи и сбрасывать к тебе в яму. И будем так развлекаться до пробуждения сознательности. Начнем, как водится, с младшего брата.
А вот замполит-затейник, узнав, что у шахида есть еще две младших сестры, предложил несколько иное развитие событий. Сразу расстреливать никого не станем, а девчат будем долговременно насиловать всем личным составом на глазах связанной семьи. То-то порезвимся!
– И что – он повелся на такую дичь? – удивился Иванов.
– С ходу, – кивнул Ефимыч. – Задрожал весь, сволочь, затрясся – и давай колоться!
– Гхм… Ну-ну… Записывали?
– А то! – Ефимыч вынул из стола стопку скрепленных степлером листков и прижал сверху диктофоном. – От вас секретов нету – читайте, слушайте…
Ознакомившись с предоставленным материалом, мы пришли к выводу, что несостоявшийся шахид действительно был предельно откровенен – почти по всем вопросам. Порядок вербовки, отбор кандидатов, система подготовки, место расположения «базы», где происходит подготовка, состав боевой группы, которая обеспечивала его акцию, детальное описание самой акции, имена…
– Главное – базу сдал, – горделиво приосанился Ефимыч. – Это, сами понимаете, – полный абзац.
– Сарпинское ущелье, – Вася компетентно почесал нос. – Знакомое местечко…
Для Васи практически вся Чечня – знакомое местечко. Он тут почти всюду гулял, а местами и на брюхе ползал. Этакий чеченский озорной гуляка.
– И где конкретно база?
– Конкретно показать не смог. – Ефимыч разложил на столе карту, ткнул карандашом в обведенную красной пастой окружность где-то посреди ущелья. – Говорит, с завязанными глазами везли, потом вели. Но заметил, что от села все время на север. Там здоровенная такая пещера, так что примерную привязку мы имеем…
– А парень, значит, из Челушей? – уточнил Вася.
– Вах, какой догадливый! – одобрил Ефимыч. – Подслушивал, что ли?
– Чего тут догадываться? – Вася пренебрежительно дернул плечиком. – Самое близкое село – Челуши. Если база в Сарпинском ущелье, лучше всего набирать людей из этого села. Удобно. Да и село еще то…
Тут притащили чай с коньяком. Чай отдельно, коньяк отдельно. И кучу бутербродов в придачу, а местами даже с красной икрой – омоновцы у нас неплохо живут, по неофициальной табели обеспеченности они занимают второе место после записных тыловиков.