Сколько мучений стоили мне первые полеты! Каждое прикосновение к не зажившей еще руке вызывало нестерпимую боль. Все же я очень скоро догнал группу и вместе с ней закончил свое обучение. Последние три полета надо было совершить на ориентировку.
Первый полет я произвел, сидя в задней кабине в качестве летчика-наблюдателя. Летел я с командиром моего звена. Маршрут был около ста пятидесяти километров. Летели мы всего один час двадцать минут. Я все время вел ориентировку и давал нужные летчику курсы.
Во второй полет я сидел уже за рулем. Наблюдателем летел товарищ Наумов. Промелькнул первый ориентир, затем второй. Через пятнадцать минут должен появиться третий ориентир — село. С недоумением оглядываюсь на летнаба. Тот, улыбаясь, знаками показывает: «Смотри сам».
Лечу еще пятнадцать минут. Летчик-наблюдатель достает карту и начинает определять место, где мы находимся. Вскоре он дает нужное направление. Мне почему-то показалось, что оно противоположно тому курсу, по которому нам нужно лететь. Летнаб настаивает на своем. Я достаю из кармана яблоко, протягиваю летнабу, а знаками показываю: «Полечу по своему маршруту». Летнаб яблоко взял, но продолжал настаивать на своем.
Через час мы вылетели к железнодорожной станции Илецк, которая находилась в шестидесяти километрах от пункта, куда мы должны были прилететь. Тут только я понял свою ошибку.
Взяв, наконец, правильный курс, я полетел к аэродрому и прилетел как раз во-время. Бензина хватило только на то, чтобы прирулить к ангару, после чего мотор замолк.
Не обошлось без происшествий и в третий полет по маршруту, когда совершенно неожиданно отказал в работе прибор, показывающий температуру воды. Вскоре перестала действовать правая ветрянка, качающая бензин. Я перешел на левую и через некоторое время заметил, что амперметр не работает. Положение было трудное. Я не мог уменьшить обороты мотора. Пришлось все время держать мотор на 1400 оборотах в минуту. Мотор перегрелся, и радиатор начал парить. Стараясь выполнить задание, я подобрал режим работы мотора и продолжал полет. Подлетев к аэродрому, я произвел расчет и сел нормально, с выключенным мотором. Этот случай показал мне, как тщательно необходимо проверять перед вылетом всю материальную часть.
Закончив курсы и получив хорошую аттестацию командования, я был назначен для полетов на истребителях.
Истребитель подвижен и юрок. Летая на нем, чувствуешь красоту полета, скорость.
Для полетов на истребителях нам дали парашюты, показали, как нужно их надевать и как следует дернуть за кольцо, если придется прыгнуть.
Вот и вся «теория» парашютного дела, которую нам преподнесли в школе.
Парашют меня заинтересовал, и хотя никто толком не мог мне объяснить, как с ним обращаться, я все же решил прыгнуть. Подав рапорт с просьбой разрешить прыжок, я стал готовиться. На мой рапорт мне даже не ответили, настолько в те дни диким и нелепым казалось мое желание совершить прыжок.
ПАРАШЮТ — МОЙ!
Первый прыжок
Над оренбургской степью, спаленной зноем, солнце пылало от зари до зари. Мы отдыхали лишь ночью, когда жара немного спадала. Утром опять солнце, опять нестерпимый зной…
В один из таких, дней, побывав в городе, я пешком возвращался в лагерь. Утомленный жарой, я медленно шел по пыльной дороге. Над широко раскинувшимся лагерем кружили самолеты. Среди множества машин, летавших то строем, то по одиночке, меня привлек странный полет одного смельчака.
Какой-то летчик, проделав упражнения по высшему пилотажу, поднял самолет до двух тысяч пятисот метров. Машина резво совершала эволюции, послушная руке пилота. После трех правых витков штопора летчик снова набрал высоту, ввел самолет в левый штопор, и машина трижды обернулась вокруг своей оси.
Очевидно, летчик дал рули для вывода — это было видно по вращению самолета. Заинтересовавшись намерениями летчика, я стал наблюдать. Машина, поблескивая плоскостями, штопором неслась к земле. Метрах в ста пятидесяти — двухстах, когда я уже мысленно простился с моим неизвестным товарищем, машина нехотя вышла из штопора и, резко пикируя, понеслась вниз. В момент, когда, казалось, уже должен был произойти удар о землю, самолет вдруг выровнялся, приняв горизонтальное положение. Выбора не было. Мотор остановился — летчик вынужден был ткнуться на площадку, изрытую канавами.