— Энтони Вебс, соучредитель @ Viggle
—АХ, ЖЖЕТ, - восклицаю я. — Он действительно горит.
— Не будь таким ребенком.
Голос Лили поднимается вверх, когда она склоняется над одной из раковин в ванной комнате нашего лондонского люкса с двумя спальнями. Несмотря на отсутствие у нее сочувствия, я стою рядом с ней и продолжаю красить ее волосы в темно-черный цвет.
Потребовалась вся сила воли, чтобы не забронировать номер с одной спальней и не соврать, что все остальное распродано.
Но нет, проклятая книга правил.
К счастью, в отличие от Бразилии, наши комнаты находятся прямо напротив друг друга через небольшой коридор. В люксе есть кухня шеф-повара и огромные сферические окна, которые выходят на шумный город и Темзу вдалеке.
— О нет, мы получаем это повсюду. — Она поднимает взгляд со своего места над раковиной. Ее глаза встречаются с моими в зеркале. — Просто сделай все возможное, чтобы покрыть все волосы. Каждый последний кусок.
Этот импровизированный салон должен стать моим наказанием за окантовку, которую я устроил ей во время нашего путешествия сюда. Судя по всему, солидный счет в конце полета не был достаточным наказанием.
Что бы ни. Это стоило каждого цента, чтобы увидеть, как она развалится на глазах у этих несчастных служителей.
Если подумать, этим летом я потратил на нее больше, чем на себя за многие годы.
Я бы сделал все это снова, чтобы увидеть ее счастливой.
Кто бы мог подумать, что дарить может быть так приятно?
Особенно, когда это дар кому-то вроде Лили, которая, кажется, наслаждается моей компанией больше, чем удобный вес моей титановой кредитной карты.
— Я действительно пытаюсь, — обещаю я и придвигаюсь ближе к ней. — Даже если я могу потерять сознание из-за вдыхания токсичных химикатов в течение последнего часа.
На пол падает густая капля краски с запахом аммиака.
Она фыркает. — Это оставит пятно.
— У нас есть около месяца, чтобы очистить его. Чем смывается краска для волос с плитки? — Мои глаза перескакивают с пола на черные полосы, покрывающие раковину. Темные взрывы покрывают несколько белых полотенец. — А может быть, хлопок и мрамор?
— Мой ящик с испорченными рубашками дома научил меня тому, что ничто не выцветает.
— Ты хочешь сказать, что мои руки навсегда испачкаются?
Поднимаю ладони к зеркалу. Темный цвет просочился в мою кожу. Думаю, я мог бы представить это как ужасную попытку сделать градиентную татуировку.
— Нико. — Лили поворачивает голову, и пряди липких волос ударяют меня. — Я сказала тебе надеть перчатки.
— Я хотел потрогать твои волосы.
Она смачивает одно из оставшихся чистых полотенец и стирает брызги краски с моего лица. — Ты такой подонок.
— Тебе нравится это.
Ее смех только подтверждает, что она это делает.
Я хочу потрогать и попробовать так много частей Лили. Каждую секунду каждого проклятого дня.
Похоть никогда не чувствовала себя настолько навязчивой. Единственное, чего я когда-либо по-настоящему жаждал, — это путешествия, но теперь это она . Она добавляет цвет, волнение и небесное прикосновение ко всему.
И дело даже не в сексе с ней. Меня, Нико Наварро, может Лили Роден отхлестала по киске, а я еще даже не был внутри нее. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного к кому-либо.
— Убедись, что ты добрался до корня.
Она поворачивается спиной к зеркалу, направляя свои полные бедра в меня, и требуется каждая унция контроля, чтобы не обхватить мои испачканные краской руки вокруг ее талии и не прижаться к ней всем телом.
— Ты когда-нибудь делала это, когда красила волосы?
Ужасная попытка отвлечься от фантазии.
— Нет.
— Может быть другой сначала для нас, — предлагаю я.
Я не скрывал, собирая некоторые из ее первых вещей, которые превратились в болезненное, извращенное, виноватое удовольствие.
Она улыбается мне в зеркале. Втайне, я думаю, ей нравится делать то же самое.
Немного веселья — идеальный способ отвлечься от письма, которое я получил от Энтони, когда мы приземлились. Нечего отчитываться. Нет яркой, новой идеи. Нет следующего Flight Falcon .
Я лучше потеряюсь в Лили, чем буду думать об этом дольше.
Мой босс, Энтони, верит, что я могу предложить революционные идеи приложений. Последнее хорошее, что я придумал в Viggle, было больше года назад. Платформа обмена сообщениями только с изображениями недолго прожила на этапе разработки.
Чтобы у идейного человека не было идей…
Ну, это отстой.
Иногда, я боюсь, Flight Falcon был чудом с одним хитом.
Лили ставит коробку с краской на раковину. — Если бы мы делали что-то с краской в моих волосах, я уверена, что перекись попала бы мне во влагалище.
— Ожог, который продолжает гореть.
Мы смеемся вместе, но звук оставляет меня без энтузиазма.
Лили пролистывает свой плейлист, меняя мелодии, звучащие из динамиков объемного звучания в наших квартирах в Сохо.
— Спасибо за помощь, — говорит она, когда я заканчиваю последний раздел. — Наконец-то мои волосы будут свежими и темными, чтобы соответствовать моей душе.
— Твоя душа определенно не темная, может быть, ярко-красная.
— Хорошо, тогда это так же темно, как мое сердце.
Лили подмигивает.
Она боролась за то, чтобы сохранить свою жесткую внешность, но пока мы были вместе, ее натура роковой женщины не проявлялась в действии. Лили вела себя игриво, язвительно, иногда даже мягко, но я не могу сказать ей, что замечаю в ней перемену, иначе она вообще разорвет наше соглашение.
Она завязывает волосы на макушке, покрывает пряди синей шапочкой и смотрит на меня.
— Со всем твоим ансамблем я бы сказал, что ты больше похож на инопланетянина, — констатирую я.
Ее глаза сузились. — Нико, я не пришла с миром. Она отдает мне вулканское приветствие.
И снова мой смех кажется натянутым, когда я смотрю, как моя любимая инопланетянка корчит мне смешные рожи, напевая тарабарщину.
— Угу, что случилось?— Она сбрасывает внеземную связь.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты был хмурым весь день, и мне не очень нравится, когда мой солнечный мальчик Нико внезапно становится пасмурным. Давай поговорим об этом, хорошо?
Края моих губ приподнимаются. Она замечает вещи во мне. Я борюсь с желанием указать, что она сказала «мой Нико» , как будто я ее собственность настолько, насколько я начинаю хотеть, чтобы она была моей.
— Умм, конечно. Думаю, это из-за этого письма, которое прислал мне мой босс. Он проверял, как продвигаются мои несуществующие идеи приложений.
— А как насчет твоей философии «все само получится»?
— До сих пор стоит. Это не значит, что у меня не может быть плохих дней.
Люди всегда забывают проверять положительные моменты. Да, мои хорошие дни намного затмевают мои плохие, но иногда вся эта радость отходит на второй план. Только мой брат мог по-настоящему уловить минутные, хотя и редкие, изменения в моем настроении.