— Может быть, твое второе имя должно быть Ревнивый , — поддразниваю я, посылая один из своих недавно наманикюренных пальцев ему в бок. Нико отворачивается, смеясь.
— Кроме того, ты много раз говорил о своих прошлых связях.
— Да, может быть, нам стоит прекратить это делать.
Он разрывает натянутый канат зрительного контакта между нами. Я отчаянно пытаюсь вернуться к балансировке соединения.
— Хорошо, — соглашаюсь я.
Нико подводит руку к крошечной грядке полевых цветов рядом с нашим одеялом для пикника и срывает несколько стеблей оранжевых и пурпурных цветов, улыбаясь, когда замечает, что я наблюдаю за ним.
— Если ты не возражаешь, если я спрошу, почему ты не ведешь блог и не пишешь полный рабочий день?— Он перекатывает зеленые стебли между пальцами.
— Это не настоящая карьера.
— Что ты имеешь в виду? Тысячи успешных авторов не согласятся с тобой.
— Это просто непрактично для меня. Конечно, это дополняет небольшой доход, пока я учусь в колледже, но это все.
К тому же, по какой-то богом забытой причине, я все лето не мог выкинуть из головы слова моего проклятого учителя творческого письма.
Если ты хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, не пиши романтику.
Хотела бы я игнорировать его, но в глубине души я знаю, что это правда. Я не могу сделать карьеру на этом.
Бессердечная женщина, пишущая истории о любви? Смешно .
Нико заправляет полевые цветы мне за ухо. Я улыбаюсь нежности всего этого, его нежному прикосновению и интересу к этой части меня.
Моя грудь расширяется, тепло струится по позвоночнику и между ног.
Серьезно? Я не могу позволить парню сделать со мной что-то слегка романтическое без того, чтобы моя вагина не превратилась в путешествие вниз по горе Всплеск?
— Бестселлер — это не то, в чем нужно скромничать.
Моя челюсть тянется к его руке, и он снова обхватывает мою щеку. Его пальцы сладко пахнут цветами. — Честно говоря, мне просто повезло.
Правда в том, что кажется, что ничего не изменилось. Конечно, мой банковский счет полон гонораров, но я уверен, что это временно.
Случайности случаются все время в издательской индустрии. Мой момент в центре внимания не означает, что я полностью пересмотрю свой жизненный план.
— Почему ты продолжаешь это делать?
Мои глаза метнутся к нему. — Что?
— Тебе нужно прекратить все эти негативные разговоры с самим собой . — Его рука на моей коже исчезает. — Для такой амбициозной, уверенной в себе и умной женщины странно, как ты отказываешься серьезно относиться к этой части себя, и я не могу понять, почему.
Его слова подобны кирке.
— Это не справедливо. — Защитная реакция щекочет мне горло. — Мне не нужно превращать свое хобби во что-то трудолюбивое. Особенно в такой непредсказуемой и полной рисков индустрии.
Нико отказывается шевелиться. — Мое хобби превратилось в профессию. Очень успешная карьера.
— Это потому, что технологии предназначены для людей с серьезной работой.
— Правда, Лили, ты думаешь, я серьезно ?
— Это может быть твое новое второе имя, но ты понимаешь, что я имею в виду. Это для успешных людей.
— Кто бы ни сказал тебе, что писательство — это не настоящая работа, тот гребаный мудак, Лили.
Если ты собираешься чего-то добиться, ты должна думать о колледже, а не писать свои маленькие истории целыми днями.
Решение моего разума принять у себя каждого мудака, который когда-либо сомневался во мне, начинает стареть.
Нико не нужно рассказывать мне, каким придурком был мой первый парень. Я ищу слова, чтобы рассказать ему о каждой жгучей боли, которую я испытала много лет назад, но правда не приходит. Я думаю, что если я произнесу эти слова вслух, это даст почву для мысли, что Чак все еще влияет на меня после всего этого времени.
Я не перестраивала свою жизнь, чтобы позволить другому мужчине когда-либо так влиять на меня. Даже если я нарушила все обещания, которые дала, чтобы защитить себя этим летом.
Это Нико. Он в безопасности.
Я думаю.
— У меня есть для тебя еще один сюрприз, — говорит он, и на его лицо возвращается теплое сияние.
— Ах, да?
— Держись за меня, принцесса . — Нико встает, протягивает ко мне ладонь и помогает подняться на ноги. — Я сделаю каждый день стоящим.
Может быть, мне пора сделать то же самое.
Мы стоим у входа в куполообразное здание из металла и стекла. Внутри кажется совершенно темным.
— Мы вламываемся?
Мой голос понижается до шепота, хотя вокруг нас никто не слышит.
Он оглядывается на меня, озорная ухмылка изгибает его рот. — Готова к маленькому приключению?
— Я не думаю, что хочу быть соучастником преступления. — Нико несколько раз стучит в серую дверь без ручки. — Что ты делаешь?
— Шшш.
Нико подносит палец к моим губам. Ключи звенят за дверью.
Через секунду на пороге появляется пожилой джентльмен в коричневом твидовом костюме.
— Нико! Прошло слишком много времени.
Мужчина обнимает Нико и улыбается мне через плечо.
— Рад тебя видеть, Томас. Это Лили.
Мы обмениваемся рукопожатием, и я пытаюсь игнорировать тот факт, что этот мужчина улыбается от уха до уха.
Что происходит?
Томас ведет нас по темному коридору, и они с Нико заговорщицки шепчутся.
— Вот ключ. — Томас передает металлический блеск, и Нико прячет его в карман. — Опусти его в почтовый ящик у главного входа. То, о чем мы говорили, готово, и камеры в этой комнате выключены.
— Ты собираешься разыграть со мной одну из своих сцен из фильма ужасов?
Моя бровь дергается, глядя на них обоих.
Нико толкает своего друга локтем, тот фыркает в ответ.
— Повсюду есть камеры, нам это никогда не сойдет с рук. — Нико хлопает старшего по плечу. — Спасибо, что сделал это, чувак. Я очень ценю это.
— После того, как ты выручил меня из тюрьмы в Будапеште, это меньшее, что я могу сделать.— Томас подмигивает и выходит по коридору. — Приятно познакомиться, Лили. Тебя ждет угощение.
Когда он исчезает из поля зрения, я щипаю предплечье Нико. — Что это?
Он берет меня за руку и тащит по лабиринту коридоров, пока мы не достигаем участка открытого пространства. Картины висят на каждой стене.
— Ван Гог в нерабочее время.
Нико сердечно протягивает одну руку.
Я полностью потеряла дар речи.
— Ты ненавидишь это?
— Нет, Нико. — Мои глаза соединяют коллекцию картин, пока не останавливаются на его лице. — Никто никогда не делал ничего подобного для меня.
— Еще один первый.
Он подмигивает, прежде чем улыбка целует его лицо, и я хочу проследить за его губами своими.
Мы прогуливаемся по галерее, читаем каждую табличку и заливаем стены смехом. Все это время наши руки переплетены, и я не пытаюсь отстраниться. Романтики всего этого достаточно, чтобы кристаллизовать сахар на моем языке. Неотразимо сладкий.