Вот с такими, может быть, с детско-наивными убеждениями, читал я Первые Послания Инициативной Группы, в которых явно просматривался курс на разделение. Мы пережили в Казани страшную трагедию разделения, и я боялся, что такая разруха пойдет и по всем церквам, что, собственно говоря, вскоре и случилось. Поэтому, естественно, я не мог полностью разделять и поддерживать это новое Движение.
Вопрос:
Однако в 1965 году, как вы сказали, вы полностью согласились с курсом Совета Церквей, и активно включились в его работу?
Ответ:
Согласился, но не совсем. Движение Инициативной Группы к тому времени стабилизовалось, и приняло окончательную форму Союза Церквей ЕХБ, и мне пришлось вписываться в его работу. Сохраняя, разумеется, за собой право оставаться самим собою и жить не коллективным, чужим, а своим умом и иметь по всем вопросам свои собственные, независимые от других суждения. Это создавало немалые трудности, как для меня, так и для других в работе.
Вопрос:
Что именно больше всего расположило вас к Совету Церквей?
Ответ:
Прежде всего, сам смысл и цель этого Движения, — духовное пробуждение народа Божия и отделение от мира, в чем так нуждались все общины.
Во-вторых, это мужество и жертвенность братьев, готовность идти за дело Божие на любые лишения. Они первые за всю историю Советского государства смело и громко на весь мир заявили о себе, что мы - не рабы и что Церковь Иисуса Христа - не служанка у господ этого мира.
Конечно, за все это братьям пришлось дорого платить, и они платили свободой, семьями и жизнью. Такую жертвенность я видел только в братьях старого Союза Баптистов в 1930-е годы и в своем отце. Когда его последний раз вызывали в Новосибирский НКВД и продержали всю ночь, склоняя "навести порядок в своей общине", то есть удалить из хора молодежь, запретить детям посещать собрания, отстранить некоторых проповедников от проповеди и т.д. Иначе, говорили они, пеняй на себя, мы тебя последний раз предупреждаем. Кто будет кормить твоих гавриков? Тогда Федор Пименович ответил им: - Молодежь в хору вам не мешает. Это – наше будущее. Дети ходят на собрание с родителями, и я не имею права запретить им. Проповедников поставил на проповедь не я, а Господь и ни мне отстранять их. Что касается моих гавриков, то и о них прошу не беспокоиться. У них есть Отец на небесах, и Он лучше меня прокормит и воспитает их. Я Ему вполне доверяю. Я - раб Христа. Если Господин мой пожелает переселить раба Своего в другое место, то кто я, чтобы возражать Ему? Имеет ли раб на это право? Не должен ли он сказать: Да будет воля. Твоя? - Эх, Федя, Федя! Тебе добра желаешь, а ты? Ну, теперь, держись...
- Прошу не угрожать мне. Я готов хоть сейчас! Вот, на мне: тужурка! " Ответил им Федор Пименович.
Подобное мужество и доверие Богу я увидел и в братьях Совета Церквей, что вполне отвечало моим убеждениям и настрою с детства. Это вдохновило меня на совместный с ними труд и на последние тяжелые узы.
Вопрос:
И все же в дальнейшем ваши пути с Советом Церквей разошлись? Были же на это какие-то серьезные причины?
Ответ:
Причины, безусловно, были. Говорить о них сейчас не время. Да кратко и не скажешь. Если Господь позволит, то в будущем и этому вопросу будет уделено должное внимание. Это снимет покров со многого и раскроет настоящую трагедию руководителей Совета Церквей в Среднеазиатском регионе в конце 70-х годов. Теперь же только скажу, что всякое, даже самое живое и самое глубокое реформации иное Движение в народе Божием, как показала история Средних веков на примере анабаптизма и других протестантских течений, - само нуждается в постоянном реформировании и проверке, не отступит ли оно от Слова Божия и от тех первоначальных принципов, которые были положены в основание этого Движения? В противном случае, Движение будет костенеть и принимать такие уродливые формы, что от него начнут отходить многие трезво мыслящие души и откалываться целые слои боящихся Бога людей.
Что касается мужества и жертвенности братьев Совета Церквей, то и здесь, к сожалению скажу, какими бы великими и драгоценными эти качества в нас не были, сами по себе они еще ничего не решают. Если, конечно, они не будут вдохновляемы настоящей любовью Христовой.