— Хех. Смотри-ка, маленькие лорды!
— Вылитый папочка! — услышал Рамси шепот из-за спины, потрепав обнимавшего его мальчика по голове.
Странное ощущение. Это был его сын, искренне радовавшийся его возвращению. В нем текла его кровь, однако бастарду он казался еще чужим и незнакомым, и, задержав на секунду взгляд на мальчишке, мужчина вновь переключил свое внимание на жену.
— Как мило, что ты решила нас встретить, милая. Я ужасно голоден… Во всех смыслах этого слова.
— Столы накрыты. Еды и вина хватит на три дня, — уверенно говорила леди Болтон, а стоявший за ней старик Кроу, скукожившийся за годы как черепаха, громко приглашал всех к столу.
— Надеюсь, кровать ты тоже подготовила, — грубо притягивая ее к себе, проговорил бастард, к неудовольствию девушки слишком громко, да еще решил поцеловать ее.
Санса вздохнула. От бастарда разило лошадью и потом. Костюм был изрядно потрепан. Проросшая щетина неприятно кололась, да и сам Рамси выглядел не самым лучшим образом — издержки ужасного и изнуряющего похода.
В сказках и легендах про героев-храбрецов никогда не упоминалась эта прозаичная сторона жизни, и леди Болтон едва улыбнулась. Жизнь не сказка, и она была отчасти к этому готова. Потрепанный и неумытый, никому более ненужный, кроме нее и ее детей, бастард вызывал у нее жалость, прощавшую даже его неизменно грубый, неподобающий лорду тон.
Бальтазар, ухватившись за рваную полу плаща, шел за отцом, смотря на него так, словно увидел самого настоящего сказочного героя, и отцепился лишь тогда, когда его одернули. Рогар пошел следом, однако смотрел на отца, сжимавшего руку матери, с опаской… Как и на всех, впрочем.
К битве против белых ходоков дом Болтонов собрал около восьмиста солдат. Армия пополнилась амберовскими дезертирами, крестьянами и даже наемниками, но прибывшему в военный штаб лорду Дредфорта никто не обрадовался. Лорд Сервин так и вовсе кинулся на него с кулаками, узнав злую и противную ухмылку, но за Рамси вступились. Гловеры, Мандерли и… сам Джон Старк. Действовал король Севера, конечно, по просьбе сестры. Если бы не это, он был бы первым среди тех, кто вздернул бы бастарда на веревке, но… Реалии вынудили его на время позабыть о ненависти, и сдерживать ее каждый раз, когда болтоновский ублюдок провоцировал его своими погаными речами.
Санса еще оставалась в Дредфорте. Она уже достаточно округлилась, когда стало известно о приближающейся опасности. Перед тем как отпустить мужа, леди Старк-Болтон долго разговаривала с ним, заклиная быть благоразумным.
Как ни странно, он ее послушал. Отчасти. Поначалу держался лорда Гловера и Мандерли, стараясь пересекаться со Старковским… ах да, Таргариеновским бастардом лишь тогда, когда рядом не было свидетелей, но уж если встречался с дорогим шурином, то непременно изливался своим издевающимся злословием.
На военных советах им приходилось работать вместе. Рациональные предложения Рамси большинство предпочитало не слушать, и лорд Болтон пребывал в некой опале, продолжившейся до начала битв. Уж там-то его таланты оценили по достоинству, напомнив Старко-Таргариеновскому ублюдку о том, что в «той» битве он не стал собачьим дерьмом лишь благодаря леди Болтон.
В просторном зале и вправду были накрыты столы. Санса очень постаралась, решив устроить достойную встречу всем вернувшимся. О великой победе будет сложено не одно сказание, так пускай и возвращение пройдет на ура — решила она, хотя собрать угощения после тяжелых времен было не столь легкой задачей.
Наливались кубки. Кислый запах откупоренных вин мгновенно отравил воздух. Пышущая паром еда растаскивалась с блюд. Насыщая первый голод, звери вновь обращались мужчинами, и с каждым глотком терпкого нектара они смотрели мягче, обращая внимание на девок, ходивших между рядами, соскучившихся, как и они, по ласке и по обычной жизни. Языки становились не такими тугими, и вспыхивавшие повсеместно беседы перерастали в удивительные рассказы о войне. Поднимались тосты за павших и за выживших, и в глубине зала вдруг раздался крик.
— За черного лорда! — завопил какой-то пьяница и, осушив до дна свою чашу, покачнулся, едва не упав.
— За черного лорда! — повторили за ним остальные, а завалившийся на свое место мужчина опять крикнул.
— За черную леди! Уф… мать ее.
— За черную леди! — прокричали хором голоса, и Санса вопросительно посмотрела на мужа.
— Черный лорд? — проговорила девушка достаточно тихо, отчаянно пытаясь слезть с колен бастарда.
Ее крепко удерживали за талию как последнюю кабацкую девку и целовали на публике уж слишком страстно и пылко. Вовремя накладывая мужу еды, леди Болтон была искренне рада, что свидетели ее стыда достаточно пьяны, чтобы что-нибудь запомнить, но Санса в ужасе поглядывала на детей. Такого маленьким лордам видеть не следовало.
— О! Забавная история. Расскажу ее тебе как-нибудь, а сейчас… В спальню. И поживей. Ты же не хочешь, чтобы я разложил тебя прямо здесь, милая, — подпихнул ее вперед Рамси, и Санса Болтон залилась алой краской. Ее до сих пор стыдила мысль о том, что придется продолжать такие отношения с убийцей ее брата, но…
Она мгновенно себя успокоила. В конце концов… Как жена она должна исполнять определенные обязанности. Как женщине ей присущи свои потребности, требующие своевременного удовлетворения, и конфузное оцепенение стало спадать. Лишь бы не повторялось то, что было в Винтерфелле. Остальное не так уж страшно, подумала она.
— Э! Ты куда, малыш. Посиди с нами, — подхватил мужчина себе на колени вставшего было Бальтазара.
— С нами! — заржал как конь бородатый мужик. — Будь бы я на месте его папаши, тоже не усидел рядом с вашими кислыми рожами, — проговорил пьянчуга, щупая в руках тело невидимой женщины.
— Прикуси язык, а не то я подслащу твою морду… Своим кулаком!
— Ха!
— Ну! Не при детях, — одернул их более трезвый товарищ.
— А кто такой черный лорд?
— И черная леди? — спросил вслед за братом Рогар.
— О! Расскажи, Джимми. Расскажи, пока язык ворочается. У тебя это лучше получается! Пацанятам интересно. Была бы у меня дудка да отмороженные пальцы, — потряс мужчина руками, на которых отсутствовали несколько фаланг, — я бы тебе даже подыграл.
— Ща… — дожевывал крупный кусок перепелки рассказчик, и, вытерев сальные от жира губы, начал. — Была ночь, холодная и длинная.
— «Ночь темна и полна ужасов», — проговорил его сосед измененным голосом. — Была в лагере Старков шлюха, которая постоянно говорила нам об этом.
— Заткнись!
— Кружила метель. У-у-у! — наблюдая за реакцией маленьких слушателей, стал изощряться рассказчик Джимми. — Да так, что все лицо было иссечено. Ветер выл как раненый лютоволк, и повсюду царила кромешная тьма, словно всех враз ослепили. Лишь… светились повсюду голубые глаза проклятых! Живые мертвецы ползли, шипя как змеи в гадюшнике. Ш-ш-ш-ш. Тянули свои руки-коряки, и их противные пасти так и клацали как у голодных шавок. Клац-клац! — воодушевленно привстал он со скамьи, и сидевшие рядом с ним мужчины стали прислушиваться к нему, словно не видели всего этого. — Ничто не могло справиться с ними, кроме огня. Солдаты бились храбро, но силы были неравными. Кто падал на землю, тут же поднимался по другую сторону, становясь живым мертвецом, и направлял свое оружие на бывших друзей. Это был ад. Тс! Хлоп-хлоп. Слышно было, как над полем хлопают крылья могучих драконов. Раз! И один пролетел, выплевывая огонь.
— Драконы? Настоящие драконы? — закричал мальчик.
— Да. Это были самые настоящие драконы. Чешуя прочная как валирийская сталь! Зубы острые как болтоновские ножи, а огонь их испепелял все на своем пути, не жалея ни своих, ни чужих. Видишь шрам? — раскрыв рубашку, оголил ключицу и плечо Джимми. — Это от драконьего пламени.
Мальчик приоткрыл рот. Бальтазар горел от нетерпения услышать продолжение, и пододвинулся еще ближе к рассказчику.
— Огня драконов было мало. Мертвецы наступали и наступали. Многие прощались с жизнью, сдаваясь на милость врагу, но враг был беспощаден. Уж лучше быть поджаренным куском мяса, чем живым мертвецом. И тут! Фьюх! Появились мы, — выпрямился мужчина. — Твой отец вел нас. Мы стреляли из катапульт живым огнем, зеленым как глаза какой-нибудь шлю… ведьмы. На поле боя стало светло как днем. Мертвецы горели, отступая назад. Повсюду стоял запах закоптившегося мяса и крови. Черный дым… Черный как знамя Болтонов, застилал все кругом, покрывая все живое черной сажей.