После Второй мировой войны это был бы удар колом в сердце. Сейчас же это никому не нужный фальстарт, ослабляющий возможного временного союзника.
— Опасные игры вы ведёте, товарищ генеральный секретарь, — вздохнул Берия.
— Больше не веду, — произнёс Немиров. — Эта была последней. После провала «Бонда» мы свернули все подобные проекты.
— Ну, чтобы смягчить горечь от неудачи, давайте перейдём к более позитивным новостям, — улыбнулся Лаврентий Павлович. — Проект «Стекло»…
Глава двадцать четвертая
Орудия Революции
*3 мая 1939 года*
— Нельзя полагаться на такие противоречивые донесения, — произнёс хмурый Иосиф Сталин.
— Я не предлагаю на них полагаться, — покачал головой Аркадий. — Но они — это доказательство, что Гитлер планирует нападение.
Нелегальная агентура в Германии начала добывать разведданные, сообщающие, что вторжение в СССР произойдёт 15 мая, или 14 июня, или 1 июля, или 22 июля… Или уже в августе.
— Верховному Совету уже не нужны никакие доказательства, — усмехнулся Иосиф Виссарионович. — Ему нужна конкретная дата нападения. И твой протеже эту дату получить не смог.
— Британская и французская агентуры не располагают никакими сведениями о готовящемся нападении, — пожал плечами Аркадий. — А в Германии, в последнее время, стало очень туго с разведкой.
Паритет КГБ и Абвера сохраняется — обе стороны исправно изобличают шпионов и сажают их в тюрьмы или вовсе расстреливают, а, в редких случаях, обменивают.
— Также Верховный Совет хочет разобраться, что за ерунда происходит в Индии, — продолжил Сталин. — Задают вопросы, как так получилось — комиссия по секретам жаждет крови виновного.
«Комиссия по информационной безопасности при Президиуме Верховного Совета СССР» заведует доступом к гостайне и курирует разведывательную деятельность КГБ. Пётр Васильевич Дементьев, председатель этой комиссии, знает всё о теневых делах КГБ и Немирова. И ему очень не нравится то, насколько далеко зашли некоторые проекты.
У Аркадия с Дементьевым отношения не сложились, так как каждый их разговор имел свойство плавно перетекать в допрос — Пётр Васильевич чувствовал, что Аркадий что-то скрывает. И, в принципе, был не уж и далёк от истины…
В открытую переть на генсека комиссия не могла, но недовольство проявляла — в Президиум уже поступила серия жалоб общего характера, без указания конкретных лиц, но недвусмысленно намекающая на тандем Немирова и КГБ.
— Классика, — усмехнулся Аркадий. — Самый лёгкий способ — найти крайнего.
— Ты как-то слишком крупноват, чтобы делать тебя крайним, — с сомнением произнёс Сталин.
Неприязнь Дементьева, ещё недавно обычного директора авиационного завода, избранного в Верховный Совет народным депутатом, Немиров прекрасно понимал. Были у него причины: пусть часть совсем жуткого мрака, сотворённого по прямому указанию Аркадия, удалось закопать в архивах ОГПУ, но даже то, что выглядело приемлемым и общепринятым во всех разведках и контрразведках, не добавляло к образу Немирова симпатии.
Откровенное душегубство, пусть даже ради благих целей, всё равно остаётся откровенным душегубством, как его ни назови…
И Пётр Васильевич знает всё, что можно получить из архива вплоть до уровня «Совершенно секретно». О «Стекле», например, он не знает, а если бы узнал, наверное, в душе бы считал Аркадия кем-то вроде Антихриста.
— Посмотрим, — пожал плечами Немиров.
— С Президиумом сам разговаривай, — попросил Сталин. — Я к этим вашим делам отношения не имею, поэтому буду там, как пятое колесо, болтаться, а время дорого.
— Да, хорошо, — кивнул Аркадий. — Есть что-нибудь ещё?
— Тебе этого мало? — усмехнулся Иосиф Виссарионович. — Хотя бы это разгреби, для начала.
— Тогда я пойду — у меня заседание Президиума в 16:00, — засобирался Аркадий. — Есть два часа, чтобы успеть побеседовать с парой человек.
— Давай, удачи тебе, — кивнул Сталин и опустил взгляд к раскрытой папке на столе.
Немиров покинул кабинет, кивнул секретарше Сталина, после чего направился к себе.
В приёмной уже ожидали на диване Михаил Ильич Кошкин, Александр Александрович Морозов, а также Василий Гаврилович Грабин.
— Здравствуйте, товарищи, — приветствовал их Аркадий. — Проходите.
В кабинете Аркадий указал на редко используемый обеденный стол, необходимый для относительно крупных заседаний.
Кошкин сразу же начал раскладывать чертежи, так как знал, что времени не так много и медлить нельзя.
Грабин тоже развернул свои чертежи и прижал их края позаимствованными из шкафа статуэтками, подаренными пионерами нескольких республик — самые первые подаренные статуэтки удостоились места в витрине шкафа, а те, которые пришли позже, заняли место в шкафу домашнего кабинета.