Пострадавшее от артударов ПТО уже не могло справиться с таким количеством танков, но наносило им сокрушительный урон — в стереотрубу Кульбин отчётливо видел, как почти каждое попадание пробивает танк или САУ. Некоторые из них сразу взрываются…
Но неизбежно было подавление противотанковых пушек, что, в конце концов, и произошло.
Зенитные орудия также были уничтожены, поэтому выжившие противотанкисты и зенитчики отступили к своим, оставив пограничников наедине с врагом. Ну, почти.
Командование прислало два звена штурмовиков, которые отбомбились по противнику, после чего тщательно обстреляли его из курсовых пушек. Но это почти ничего не изменило — уцелевшие танки приблизились на убойную дистанцию и начали подавлять пехоту в траншеях.
В ответ красноармейцы стреляли из противотанковых винтовок калибра 14,5 миллиметров, которые могут пробить чехословацкие танки в некоторые участки, но эффективность этого огня была сомнительной.
К наступлению присоединились вражеские бронетранспортёры, доставившие поближе тяжеловооружённых штурмовиков.
«Сейчас начнётся самый несладкий этап боя…» — подумал подполковник Кульбин, проверивший свой АФ-25.
Новейший АГ-37 до пограничных войск ещё не дошёл, приоритет отдали переоснащению мотострелковых дивизий, поэтому погранцы встретили эту войну со «старьём» в виде АФ-25 и ППД-25…
Заработали пулемёты, но их сразу же начали подавлять танки и самоходки, что позволило штурмовикам подобраться на близкую дистанцию.
— Всем перейти на автоматический режим! — приказал Дмитрий.
Боевой устав 1938 года требовал, чтобы красноармейцы, сражающиеся с противником на дистанции свыше 200 метров, применяли исключительно одиночный огонь, если речь идёт об АФ-25 или АГ-37, но как только враг оказывается ближе, то стрелять предполагается только в автоматическом режиме, при условии, что нет недостатка в боеприпасах. У пограничников недостатка боеприпасов нет.
Сам Кульбин также открыл огонь очередями. Стрелял он очень хорошо, а ещё у него есть богатый опыт боевого применения АФ-25.
Штурмовики противника понесли серьёзные потери, но сумели добраться до линии окопов, после чего началась перестрелка в ближнем бою.
Как-то Дмитрий слышал историю о том, как генерал Немиров, тогда ещё обычный штабс-капитан царской армии, сражался против немцев с саблей и Кольтом — говорят, что в одном ночном бою он зарубил девятерых немцев, одного за другим…
Сейчас такие лихие рубки саблями невозможны, потому что у бойцов на руках сплошь автоматическое оружие.
Кульбин посмотрел на свой пояс — когда он начинал свою службу, у него была штатная пехотная сабля, но их сняли с вооружения в 1935 году.
Чехословацкие штурмовики пошли на приступ. Они начали с гранат, дождались взрывов и пошли в атаку на траншеи.
Застрекотали автоматы, Кульбин срезал появившегося штурмовика длинной очередью, после чего поддержал своего ординарца, у которого заклинил ППД-25, а затем подбежал к упавшей в траншею гранате РГ-34. Это ударная граната, должна срабатывать мгновенно, но повезло — упала в лужицу.
Дмитрий осторожно поднял гранату и выбросил её из траншеи. На этот раз она сработала, как надо. В траншею рухнул посечённый осколками штурмовик, которого Кульбин сразу же заколол штыком.
Врагов становилось всё больше, накал перестрелки вырос до невыносимого, но было видно, что пограничники выигрывают — их много, а штурмовики быстро кончаются…
Четыре магазина спустя, подполковник Кульбин понял, что отбились.
Танки усилили обстрел, а вражеские штурмовики откатились, после чего по траншеям начала интенсивно садить артиллерия.
Но артобстрел был недолгим, так как есть у вражеских батарей более важные задачи. Например, быстро собрать вещи и уехать на новое место, так как об их текущем расположении теперь знает вся РККА.
— Первый батальон: погибших — пятьдесят шесть, тяжелораненых — двенадцать, легкораненых — почти все остальные, — отрапортовал капитан Кайзерлинг.
Капитан Энгельберт Кайзерлинг — родом из братских немцев, то есть, из Германской ССР. Батальон его смешанный, из красноармейцев разных национальностей, как оно обычно и заведено в Красной Армии.
— Второй батальон: погибших — сорок один, тяжелораненых — восемь, легкораненых — шестьдесят четыре, — отрапортовал майор Семёнов.