— Если бы я не знал о твоей любви к скотчу, я бы подумал совсем о плохом, — сказал на это Леонид.
— Да иди ты! — поморщился Парфёнов. — Никогда не думай так обо мне.
— Ладно-ладно! — поднял руки Курчевский. — А что, кстати, насчёт ваших жён и детей?
— Каких? — удивился Смутин. — У нас же их нет и не было…
— Вот именно! — ткнул в его сторону пальцем Леонид. — Вам легко рассуждать, а мне уговаривать всю эту камарилью… Хорошо ещё, что они все русский знают!
Он был благодарен своей нынешней жене, Анне Мэй, которая запустила целую кампанию по изучению русского языка и культуры всеми членами семьи. Она стоит за верность корням даже сильнее, чем сам Леонид.
«Всё-таки, китаянки сильно отличаются от американок», — подумал он. — «В словах и действиях Анны Мэй сквозит крепкая, на грани фанатичной, патриархальность».
— Тебе с женой, конечно, повезло, — вздохнул Парфёнов и осклабился. — Имею в виду, с этой.
— Да иди ты ещё раз! — раздражённо поморщился Курчевский. — Ошибся — бывает! Каждый день напоминаете, ироды поганые…
— Я же шутя, — усмехнулся Геннадий. — Можно сказать, с неприкрытой завистью — с Анной Мэй тебе очень повезло. Так единожды в жизни везёт. Я бы, на твоём месте, держался за неё, как за противогаз во время газовой атаки.
— А если серьёзно, то у Гены есть тут своя зазнобка… — сказал вдруг задумавшийся Кирилл. — Только вот как он её домой повезёт — непонятно.
— Это которая? — сразу заинтересовался Леонид.
Он знал преступно мало о личной жизни своих соратников, так как люди это необщительные, замкнутые и, иногда, неприятные.
— Да что там рассказывать? — махнул рукой Парфёнов. — В филадельфийском Леонтауне познакомился с одной…
— Ну-ка, ну-ка! — подобрался Курчевский. — Непонятно, потому что чёрная?
— Да всё там понятно, — поморщился Геннадий. — Просто привезу и всё.
— Нихера себе… — удивился Смутин. — Ты уже решил всё?
— Ну, да, — кивнул Парфёнов. — Я же тебе говорю — так единожды в жизни везёт. Да и бросать с ребёнком — как-то это…
— Нихера себе! — воскликнул Кирилл. — Это твой, что ли?
— Да мой, — подтвердил Геннадий. — Алексеем назвали. В честь батьки моего, царствие ему небесное. Но тут его все Алексом зовут.
— А чего ты скрывал это всё это время? — спросил расстроенный Кирилл.
— А кто-то спрашивал, что ли? — криво ухмыльнулся Парфёнов.
— Кирилл, ты не расстраивайся, — улыбнулся Курчевский. — Я тоже не знал. Мы в первый раз вообще о таких вещах говорим. Вроде давно уже работаем… Профессионалы, мать вашу ети… Настоящие профессионалы. Личное с рабочим не мешаем.
— Так ты из-за этого так много пьёшь? — спросил Смутин у Парфёнова. — Что ребёнок наполовину чёрный?
— Ты лучше о таких вещах помалкивай при мне, — резко поставил Геннадий стакан на стол. — И вообще, я завязываю уже.
— Понял, — не стал развивать конфликт Кирилл и поднял руки перед собой. — Ты не обижайся — я как друг.
— Ладно, с этим разобрались, — вздохнул Леонид. — Ты свою женщину перевози ко мне. Не пойдёт так. И женись уже. А то ребёнок без отца — это нехорошо.
— Да какой жениться?.. — начал Парфёнов.
— Ты мне ещё тут поговори! — раздражённо выговорил ему Курчевский. — Наследил — отвечай! Ты — коммунист!
— Лёня, так-то, дело говорит, — заметил Смутин. — В кои-то веки.
— А я всегда дельно говорю! — Леонид поднял указательный палец. — Тут места дохрена, да и вообще, нам всем вместе быть надо — время сейчас такое. Так что ерундистикой не занимайся. И ты, Кирюша, если есть кто важный — в шпиономанию не играй, точно так же.
— Ладно, понял, — кивнул Кирилл. — Но, пока, точно никого нет.
— Как в Германию полетим, там останешься, кстати, — сказал ему Курчевский. — Будешь моим официальным поверенным — производственную статистику собирать, возникающие проблемы решать. И верни мои долбанные чехословацкие заводы!
*17 июня 1940 года*
«Гауптман» Эрих Рёмер сидел в кабине грузовика «Opel Blitz» и пересчитывал идентификационные жетоны — улов за вчерашний день.
Он осознавал, что занимается здесь очень подлой работой, отец бы точно им не гордился, но каждый жетон в его руке — это спасённый товарищ, лица которого он никогда не увидит и благодарности которого он никогда не услышит…
Его рота, от которой, согласно легенде, «осталась половина личного состава», перемещалась на трёх грузовиках и двух бронеавтомобилях «Sd.Kfz. 226», оснащённых 20-миллиметровыми пушками и спаренными с ними 13-миллиметровыми пулемётами.