Кафедру занял Максим Литвинов.
Начал с того, что союзников у СССР в мире нет, мы одни, но переживать не надо — мы самодостаточные, армия у нас лучшая в мире, все хотят с нами торговать, потому что мы, помимо того, что все такие хорошие, но ещё и торгуем почти со всеми.
После выступлений был объявлен обеденный перерыв, и вся эта прорва народных депутатов отправилась в трёх направлениях — к столовым. Около трёх тысяч мужчин и женщин организованно покинули зал заседаний, оставив после себя только пустые трибуны.
— Идём, Аркадий Петрович, — позвал его Калинин.
У Президиума нет отдельной столовой — завтракают и обедают, а иногда даже и ужинают, вместе с остальными.
Пошли в «Северную» столовую, которая отличалась от «Южной», «Восточной» и «Западной» только видом из окон. Меню во всех столовых одинаковое, поэтому выбор между ними сугубо эстетический.
Аркадий прошёл вдоль рефрижераторных витрин с блюдами и выбрал себе котлету по-киевски с макаронами, а на десерт взял польское «Птичье молоко». Запивать всё это он решил чаем, которого взял сразу два стакана.
— Времена… — протянул Сталин, севший напротив Аркадия.
Иосиф Виссарионович тоже взял себе котлету по-киевски, чай без молока и две шоколадные конфеты «Встреча».
— Да… — вздохнул Калинин, севший справа от Аркадия.
Михаил Иванович взял себе борщ, один кусок чёрного хлеба, а также томатный сок. Он неопределённым взглядом рассмотрел кусок торта «Птичье молоко».
— А чего ж вы так скромно, товарищ Калинин? — улыбнулся Аркадий.
— Екатерина Ивановна бдит… — вздохнул Михаил Иванович. — Эти ваши диетологи… Сладкое есть нельзя, мучное есть нельзя, сырое есть нельзя… А что есть тогда⁈ Пить даже нельзя!
— Времена… — снова протянул Сталин.
— И не говори, Иосиф Виссарионович, — согласился с ним Калинин. — Не жизнь, а анекдот…
— Кстати об анекдотах, — улыбнулся Аркадий. — А то вы тут совсем скисли. Готовы слушать?
— Давай-давай, — заулыбался Михаил Иванович.
— Красноармеец из ОКСВИ попал в плен к фалангистам, — начал Немиров. — Без сознания повязали — так уж получилось. По национальности он оказался якутом. Националисты его на всех языках допрашивают, но он ни в какую. Ну, подумали, что раз азиат, то значит, холода не любит. Запирают его в вагоне-рефрижераторе, ставят температуру −15 градусов Цельсия и едут в Гранаду, чтобы сразу командованию доложить. А якут устал от допросов, поэтому лёг на лавку и уснул. Испанцы ставят −20, а потом, подумав, −30 градусов Цельсия. Красноармеец свернулся калачиком и храпит. До −40 понизили — он бушлат снял, в рукава ноги засунул, в остальное завернулся и дальше спать. −50 — от него пар пошёл. −60 — вскочил и приплясывает. И думает: «Кажется, домой, в Оймякон везут… Как бы у этих идиотов поезд к рельсам не примёрз…»
— Ха-ха-ха! — посмеялся Калинин.
— Ха-ха, забавно, — улыбнулся Сталин.
— Но о генсеке, конечно, смешнее, — сказал Михаил Иванович. — В народе ходят — говорят, это ты сам их всех злостно распространяешь…
— Не без этого, — подмигнул ему Аркадий.
Они неспешно пообедали, обсудили гоночный турнир «Варшава-Минск». Победила команда ленинградского ЛАЗа. Времена, когда артели имели какие-то шансы на серьёзных турнирах, увы, уже давно прошли. Сейчас есть намёки на то, что народные предприятия могут потянуть содержание профессиональных команд, но пока рано утверждать, что будут нарпредовские команды…
Потребовалось ещё около получаса, пока все народные депутаты заняли свои места.
— А теперь голосования, — возвестил Калинин. — По инициативе 941-Ш «О расширении финансирования фельдшерско-акушерских пунктов в Китайской ССР», поданной товарищем Семашко. Начинайте, товарищи!
Естественно, большая часть проголосовала «за» — Аркадий на вчерашнем заседании отсутствовал, был в Туле, но слышал от Ванечкина, не пропускающего ни одного заседания, что Семашко провёл настоящее представление, чтобы удержать максимум внимания народных депутатов…
Далее шла череда голосований по пунктам вчерашней повестки, где, за исключением двух пунктов, остальные были приняты.
Отклонили инициативу по расширению региональных учебных программ — предлагалось включить в региональные учебные программы, в рамках продолжающейся политики коренизации, предмет «базовые религиозные учения». Предлагалось преподаваемую религию определять по свойственным региону религиозным традициям. Предлагал это нардеп из Дагестанской АССР, Георгий Климович Смирнов, честно выполняющий данные избирателям предвыборные обещания.