— Да, я читала об этом важном уточнении, — усмехнулась Бострем.
Анатолий и Александра начали приносить блюда.
— У тебя нет прислуги? — удивилась Мария Константиновна.
— В России так больше не принято, — покачал головой Аркадий.
— Понятно, — произнесла женщина. — Я вижу, что Москва сильно разрослась…
— Столица, — пожал плечами Немиров.
— Хочу посмотреть на Петербург, — сказала Мария Константиновна. — Можешь организовать мне самолёт?
— Да хоть бронепоезд, — улыбнулся Аркадий.
— Просто самолёт, — покачала головой Бострем.
Когда стол был накрыт, домашние расселись.
— А что это за форма на… Анатолии? — спросила вдруг Мария Константиновна. — Что за «АВУ»?
— Алексеевское военное училище, — ответил Аркадий. — Недавно поступил — два года отучится и попробует поступить в Казанское высшее танковое командное училище.
— Тоже военным… — произнесла Бострем, после чего перевела взгляд на Александру. — А ты где учишься?
— В школе, — ответила та. — В седьмом классе.
— У вас девочек учат так долго? — нахмурилась Мария Константиновна.
— Да, у нас женщины уже двадцать лет как считаются людьми, — вздохнул Аркадий.
— Это нетрадиционный подход, — дипломатично высказалась Бострем. — В моё время было совсем по-другому.
— А как вам США? — решил сменить тему Аркадий.
— Чужбина, — ёмко охарактеризовала Мария Константиновна Соединённые Штаты и своё отношение к ним. — Спасают соотечественники…
Как доложил Курчевский, вхожий к ней в дом, живёт она в роскоши. Тратит неприлично много денег на развлечение своей «свиты», в которую входят разнообразные бывшие офицеры Императорской Армии, видимо, напоминающие ей о минувшей молодости. В общем, живёт она в разы лучше, чем до Революции, но грусть её никуда не делась.
— Кстати о соотечественниках, — вспомнил Аркадий. — Как поживают Марфа Кирилловна и Пахом Александрович?
— Они теперь Марта и Пахомиус, — поморщилась Бострем. — Окончательно оторвались от корней и живут в своей, так называемой, «Американской мечте». Но тебе передавали привет.
— Не надумывают приехать в СССР? — спросил Аркадий.
Марфа уже приезжала — за медалью «Герой Социалистического Труда», коей её наградили за открытие стрептоцида. Немиров в это время был в Туркменской ССР, поэтому они не встретились.
— Они мне не докладывают, — ответила Мария Константиновна.
— А расскажите, пожалуйста, какая там жизнь? — попросила Людмила.
— Да что там рассказывать? — вздохнула Бострем. — Все жаждут наживы, обманывают друг друга… В другом конце Манхеттена американцы построили целый храм в честь Золотого тельца — Уолл-стрит. Говорят, они никогда не спят — даже ночью обстряпывают дела.
— А как там кино, театры, рестораны? — продолжила опрос Людмила.
Анатолий и Александра завороженно слушали разговор, а Аркадий с Владимиром сосредоточились на еде. Первый и так знает, как там всё устроено, а второй интересуется только по-настоящему важными вещами — например, кусочками варёного говяжьего языка в тарелке.
— Ой, дорогуша, там всё как везде, — махнула рукой Мария Константиновна. — Меня это не интересует: обычно это быстро утомляет, мне становится скучно, и я уезжаю домой. Лучше расскажи, Аркаша, как ты всё узнал?
Немиров перестал есть, поднял взгляд на Бострем и уточнил:
— Что «всё»?
— Как ты понял, что что-то будет, так рано? — спросила она.
— Если смотреть ретроспективно, то революция была неизбежна, — ответил на это Аркадий. — Просто никто не обращал или не хотел обращать на это внимания. А сейчас выходят целые монографии о том, как всё было прозрачно, понятно, предсказуемо и, в каком-то смысле, очевидно для всех… Я просто увидел раньше остальных, поэтому не стал тратить время зря и начал действовать. Вот и всё.
Анатолий и Александра пристально смотрели на него, стараясь не упустить ни единого слова. Потому что сейчас он впервые на их памяти обсуждал тему Мировой войны и своего участия в Революции.
— В любом случае, сынок, спасибо тебе, — произнесла Мария Константиновна. — Если бы не ты, прозябать мне на паперти или лежать в могиле сырой. Спасибо, что настоял, переубедил старуху…
— Это меньшее, что я мог сделать для вас, Мария Константиновна, — улыбнулся Немиров.
— Еда стынет, — напомнила Людмила, решившая нарушить возникшую паузу. — Давайте есть.
*9 ноября 1938 года*
Аркадий посмотрел на Аврору, после чего повёл Марию Константиновну дальше по набережной.