Поэтому-то он сейчас выступает ярым сторонником жёсткой политики в отношении Запада и даже дал интервью «Правде», в котором всецело поддержал мобилизацию и перевод экономики на военные рельсы. Бывший царь жаждет крови тех, кого винит в том, что ситуация сложилась именно так, а не как он всё это видел…
Перед СССР он свою вину полностью искупил, выдав сотни схем царских чиновников, раскрыв секретный архив с очень важными письмами, касающимися довоенной и военной политики Российской империи, а также поспособствовав выводу средств царской семьи из зарубежных банков, поэтому ему дают жить нормальной жизнью. Правда, с ограничениями на выезд, как у хранителя гостайны, по вполне понятным причинам.
Мария Константиновна вела себя как фанатка рок-звезды — смущаясь и робея в присутствии своего кумира. Где-то к третьей чашке чая, она раскрепостилась и начала расспрашивать бывшего императора о жизни при дворе и прочих важных для неё вещах.
— Спасибо тебе, Аркаша, — поблагодарила она Немирова, когда они поехали в гостиницу «Нуристан», расположенную у дворца Меншикова.
— Да мне нетрудно было, — улыбнулся тот. — Да и Николаю Александровичу, уверен, было приятно.
*15 ноября 1938 года*
— Это ставит твой бизнес под угрозу, — продолжал Смутин. — И я не уверен, что Гена и его ребята смогут остановить армию Германского рейха.
— Германский рейх — это понятно, — вздохнул Курчевский. — Но коммунистический режим в Чехословакии мой бизнес точно похоронит…
— А вот сейчас не понял, — напрягся Кирилл.
— Да шучу я, — усмехнулся Леонид.
— Ты аккуратней, — покачал головой Смутин. — В каждой шутке есть только доля шутки.
— Ладно-ладно, не об этом речь, — вмешался в беседу Геннадий Парфёнов. — Но ты помни, кто ты, кто тебя поднял, и кто тебя может опустить.
— Да чего вы докопались? — удивлённо спросил Курчевский. — Это просто глупая шутка.
Он прекрасно понимал, что от Центра не уйти. Где бы ты ни прятался, тебя найдут, вытащат и демонстративно уберут. А возможности Центра были прекрасно продемонстрированы на примере Рокфеллера-младшего, трагическую гибель которого до сих пор иногда вспоминают в прессе…
— Я понимаю, все на взводе, ситуация напряжённая, — произнёс Парфёнов. — Но давай по существу. Что ты думаешь делать в Чехословакии?
— Нужно эвакуировать или продавать мои заводы, — ответил Леонид. — Продавать не хотелось бы, ведь всё уйдёт гораздо ниже рынка.
— А как ты провернёшь эвакуацию? — спросил Смутин. — И как на это отреагируют чехословаки? И куда ты их эвакуируешь?
— Так, по порядку, — начал Курчевский. — Как? На кораблях! Думаю, будет нетрудно договориться с СССР, хе-хе, о вывозе демонтированных заводов по железной дороге в Одессу. Как отреагируют чехословаки? Мне насрать! Это мой бизнес, мои заводы и если они начнут выёживаться и что-то требовать, то пусть жалуются в Лигу наций, в которой нет США. Куда? В США! Из Одессы, через контракт с советским торговым флотом, прямым рейсом в Нью-Йорк.
— А рабочих? — спросил Парфёнов.
Это очень ценный актив — на заводах работают специалисты из местных, которых Леонид обучил за счёт компании. И они умеют делать танки, самолёты и оружие.
— Будем агитировать, — пожал плечами Курчевский. — Кто захочет — добро пожаловать в США. Кто не захочет — милости просим оставаться. Они же не мои личные рабы, поэтому неволить не буду.
— А как на это отреагирует президент? — спросил Смутин.
— А как он должен реагировать на живые заводы, которые появятся в его стране, ещё и сразу с квалифицированными рабочими? — усмехнулся Леонид. — Он наш парень, этот бизнес подпитывает его федеральные программы.
— Звучит как план, — улыбнулся Парфёнов.
— А Центр по этому вопросу что-то говорил? — спросил Курчевский.
— Инструкций не поступало, — покачал головой Смутин. — Может, запросим, вкупе с нашими предложениями? Ну, как Центр любит.
Центр просто обожает, когда не просто указываешь на проблему, но и предлагаешь какие-либо варианты решения, особенно когда один из вариантов реально может решить проблему.
— Если вообще ничего не получится, то компенсируем потери Парагваем, — произнёс Курчевский. — Выкуплю доли у Марфы и Пахома, расширю производственные площадки и, со временем, отобью потерянные деньги.
Столыпин выполнил взятые на себя обязательства и передал во владение Леонида, Марфы, Пахома и пары мексиканских бизнесменов, Оскара Бланко и Гильермо Гусмана, серьёзные наделы земли, отнятые у парагвайских латифундистов.
Это просто земля, которую Курчевский, на первое время, пустил на сельское хозяйство, пока не будет достроена железная дорога в Асунсьон.