*17 октября 1940 года*
Борис Михайлович Шапошников вошёл в зал для совещаний. Сразу же установилась тишина — никто не знает, как прошла беседа с генералом Немировым.
Ранее была допущена серия ошибок, приведших к существенным потерям на раннем этапе операции «Фрунзе» — офицеры штаба не досмотрели и не учли, а противник был готов к таким ошибкам и контратаковал.
Например, в гоминьдановском Китае никто не предвидел, что противник займётся демонтажем железнодорожного полотна и заменой его на полноразмерные макеты из дерева. Аэрофотосъёмка показала полноценную железную дорогу, а в реальности это были рельсы из покрашенной в чёрное древесины. Поезда по такому ходить не могут, поэтому план наступления был практически сорван.
Решением послужила разборка некритических железнодорожных ветвей в Китайской ССР и переброска материала для налаживания коммуникаций на освобождённых территориях.
Но в остальном наступление на Востоке проходит в рамках разработанного плана: Национальная армия Китайской Республики оказалась неспособна сдержать натиск Красной Армии и почти сразу же посыпалась.
Против Гоминьдана применена далеко не самая новая техника: Т-14АМ-2, И-3М и И-4, а также Ту-2.
Помимо общевойскового наступления, широко применены силы группы «Нанкин-88». Диверсии начались за два дня до начала вторжения, поэтому, когда посыпались первые бомбы, войска противника уже были частично дезорганизованы.
Одновременно с этим, были инициированы восстания организованных рабочих и крестьян в западных провинциях Китайской Республики: они охватили провинции Цзянси, Шэньси, Шаньси, Хэбэй и Шаньдун.
Генерал-лейтенант Соколовский рапортовал о том, что националисты отступили из провинции Хэбэй сразу же, не оказав какого-либо сопротивления наступающей Красной Армии, что было обусловлено не трусостью, а резко ухудшившейся стратегической обстановкой — «подпирающие» провинцию Хэбэй с двух сторон провинции Шаньси и Шаньдун были Гоминьданом утрачены, поэтому возник риск окружения. И генерал Чэнь Чэн отдал приказ на всеобщее отступление из восставших провинций и сосредоточение всех сил в провинции Аньхой. Он хочет защитить столицу, Нанкин, так как её потеря будет означать символическое поражение Китайской Республики.
Провинции Цинхай, Ганьсу и Нинся, расположенные на северо-западе, сейчас занимают войска Красной Армии, при посильной поддержке Монгольской Народной Армии.
Чан Кайши не доверяет оставшимся генералам Ма, поэтому очень неохотно выдаёт им оружие и боеприпасы. Насколько известно, у них нет ни одной единицы бронетехники и никакой авиации, поэтому взятие этих провинций тривиальное дело.
Целевая линия плана: Шанхай-Ухань-Ичан-Чэнду.
Это отнимет у Китайской республики до 80% её промышленного потенциала, включая почти всю военную и металлургическую промышленность, нанесёт катастрофический удар по речной и железнодорожной логистике, а также лишит Гоминьдан почти половины населения — от 150 до 200 миллионов.
После успешного выполнения плана, Китайская республика, де-факто, перестанет представлять собой сколько-нибудь жизнеспособное государство, поэтому крах её неизбежен.
Для Красной Армии, по достижении этой линии, начнётся основная работа — нужно будет разоружить восставших, взять провинции под контроль, выбить оттуда остатки националистов, а также всеми силами пытаться предотвратить гуманитарную катастрофу, которую неизбежно вызовет эта операция.
«По китайскому вопросу всё понятно», — подумал генерал Шапошников.
Ему известно, что по результатам освободительной войны в Китае, будет проведён референдум в Монголии и на освобождённых территориях — естественно, о вступлении в состав СССР.
Перед этим, в ходе наступления, на уже освобождённых территориях будут работать агитаторы, а также гуманитарные службы — всё для того, чтобы усилить склонность населения к положительному ответу на вопрос в бланке…
На одном из заседаний генерал Немиров высказал опасение, что единовременное прибавление половины миллиарда населения приведёт к «небольшой» неразберихе в Верховном Совете СССР, но его успокоили Микоян и Калинин — процесс интеграции Китая будет происходить поэтапно.
Впрочем, Шапошников не считал, что всё это его проблема. Он давным-давно усвоил один простой принцип — армия вне политики. (1) С этим принципом решительно не согласен генерал Немиров, но Борис Михайлович, внутренне, считает его самым верным. Аркадий Петрович, в ходе откровенного разговора, сказал, что подобное мышление — это тяжёлое наследие царского режима, которое следует поскорее изжить.