— Я знаю, — вновь вздохнул Троцкий. — Но я эффективен на должности спецпреда по национальностям. И прекрати называть меня «националистом»!
Он потушил сигарету в пепельнице и посмотрел на часы.
— Есть ещё время, — сказал он.
— Куда-то торопишься? — спросил Аркадий.
— Через три часа вылет в Пекин, — ответил Лев Давидович. — Пора уже приступать к главной сверхзадаче.
Немиров ему совсем не завидовал. Он бы, наверное, просто сошёл с ума в ходе выполнения задачи по интеграции в Китайскую ССР всех освобождённых территорий.
Гоминьдановский Китай, если смотреть с точки зрения СССР, потратил все эти десятилетия напрасно. Никто целенаправленно не занимался ликвидацией безграмотности, никто целенаправленно не модернизировал города и сёла, никто осознанно и централизованно не совершенствовал сельское хозяйство и промышленность — всё это было отдано на откуп рыночной стихии и поэтому получилось, что Китайская республика вырастила почти потерянное поколение.
Сейчас существуют два совершенно разных Китая, но официальная доктрина СССР утверждает, что Китай един и всегда был таковым…
— А теперь я хочу поговорить о главном, — произнёс Троцкий. — Об «Исчезающих во мгле».
— Да допишу я! — поморщился Аркадий. — Дайте время — меня уже издательство почти доконало…
— А я без претензий! — поднял руки Лев Давидович. — Просто хочу узнать, нельзя ли добавить в сюжет побольше повествования от лица Лиан?
«Исчезающие во мгле» — новое произведение в жанре научной фантастики, жанра, который Аркадий лично взялся поднимать с колен. Советской общественности уже приелись все эти бесконечные массы романов о далёком космосе, контактах с инопланетянами и так далее, поэтому срочно нужно что-то новое.
И Немиров придумал: нейроинтерфейсы, виртуальная реальность, внутренние проблемы социальных систем, а также ужас в бесконечном космосе.
— Она второстепенный персонаж, — покачал он головой. — И идеи её, скажем так…
— Именно! — заулыбался Троцкий. — Её идеи, по сути, оголтелый национализм — это нужно раскрыть пошире!
— В этой книге я занимаюсь раскрытием другой проблемы, — вздохнул Аркадий. — Возможно, побочный сюжет о национализме можно обыграть как-то подороже, но видится мне, что я не смогу и получится мелковато.
— Так я помогу! — предложил Лев Давыдович.
— Это когда? — усмехнулся Немиров.
— Буду выделять по часу в день, писать наработки, а как накопится достаточно, высылать почтой, — ответил Троцкий. — Это же пространство для мощного удара по националистическим идеям — можно прекрасно продемонстрировать всю их прогнившую суть! Такой шанс упускать нельзя — тебя читает множество людей! Это идеальный рупор!
— Ну, если найдёшь время — пожалуйста, — кивнул Аркадий. — Внесёшь вклад — уговорю издательство указать тебя как соавтора…
— Внесу! — пообещал Лев Давидович. — И ещё какой! Ты не пожалеешь!
— Тогда слушай политинформацию, — улыбнулся Немиров. — Значит, Иван, как ты знаешь, подписался под эту новую программу по вживлению импланта расширенной реальности. Но читатели ещё даже не подозревают, что всё это жестокий обман и он отправится не в шахтёрский городок, чтобы истрачивать здоровье на иридиевых рудниках, а на межсистемную войну…
— Ага! — усмехнулся Троцкий. — А я подозревал, что с этой «горнодобывающей» корпорацией всё слишком гладко… Так-так…
Через час с лишним, Лев Давидович уехал, а Аркадий, наконец-то, вернулся домой. Завтра с раннего утра на работу, а ему хочется с женой пообщаться и узнать, как дела у детей.
*3 ноября 1940 года*
— Господин Громыко, — начал с подчёркнутой вежливостью Анатоль де Монзи, — правительство Франции настаивает на незамедлительном возвращении Красной Армии к линиям, одобренным Лигой Наций.
— Нет, — твёрдым тоном заявил Андрей Андреевич Громыко.
У него, по расписанию, с позавчерашнего дня начался месячный отпуск, но его принудительно отменили. Назначена выплата денежной компенсации, что было приятно и почти примирило наркоминдела с необходимостью продолжать биться на международной арене неопределённо долгое время.
— Вы исключили СССР из Лиги Наций, — сообщил французу Громыко.
— И, тем не менее, международное сообщество так решило, — произнёс де Монзи.
— Великобритания и Франция? — грустно усмехнулся наркоминдел.
— Я могу говорить откровенно? — спросил французский министр иностранных дел.
— Если у вас получится — говорите, — равнодушно пожал плечами Громыко.