— До встречи, Ваше Превосходительство, — изобразил полупоклон полковник Риве.
Маршал Петен нажал на кнопку селектора и вызвал секретаря.
— Гюстав, — обратился он к Лакосту. — Мсье Лаваль уже прибыл?
— Да, Ваше Превосходительство, — ответил секретарь. — Ожидает уже почти пять минут.
— Зови его, — разрешил маршал.
Пьер Лаваль доброжелательно улыбнулся, когда вошёл в кабинет.
— Ваше Превосходительство, это была великолепная речь! — воскликнул он. — Депутаты и сенаторы до сих пор находятся под сильным впечатлением! Пресса рукоплещет вам — завтра с утра мы увидим восторженные заголовки на страницах газет!
— Нам нужно обсудить назначения в будущий кабинет министров, — произнёс Петен, равнодушно отнёсшийся к выражению верноподданничества. — Кое-что придётся пересмотреть.
— Но заседание через пятнадцать минут… — начал Пьер Лаваль.
— Мы успеем, — отрезал глава Французского государства. — Антуан Бетуар больше не годится на роль министра обороны. Нам придётся найти более подходящего человека.
— Но почему? — удивился Лаваль. — Мы ведь достигли…
— Предварительные договорённости с Бетуаром, с этого момента, аннулированы, — перебил его маршал Петен. — Он не прошёл проверку на лояльность и полностью себя дискредитировал. Я рассматриваю генерала Шарля Хюнтцигера.
— Я не возражаю против его кандидатуры, — ответил Лаваль. — Но мне жаль, что так вышло с генералом Бетуаром.
— Далее — Пейрутон должен занять кресло министра внутренних дел, — продолжил Филипп.
Марсель Пейрутон — один из самых верных его сподвижников, который служит сейчас послом Франции в Аргентине. Его нужно срочно вернуть, так как Петен испытывал острую нехватку верных людей в своём окружении.
— Следующий — Анатоль де Монзи, — произнёс маршал. — Он станет министром иностранных дел. И это не обсуждается. Всех предыдущих кандидатов перевести на другие должности. Но главное — не должно остаться людей Лебрена. Впредь им запрещено занимать какие-либо политические должности во Франции.
Де Монзи ещё несколько лет назад выражал мнение, что гражданские политики не справляются со своими обязанностями и требуются реформы, а также «крепкая рука».
Теперь его ждёт напряжённая работа по налаживанию отношений со странами «Оси» и Великобританией.
Англичане настроены к Германскому рейху совсем не так, как говорят на публике. Они очень заинтересованы в том, чтобы СССР был, хотя бы, ослаблен нынешней войной. Идеальный сценарий для них, это, конечно, поражение большевиков, но и закономерное ослабление Германии вследствие тяжёлой и кровавой войны.
— А может быть, вы рассмотрите кандидатуру Франсуа Понсе? — предложил Пьер Лаваль. — Он имеет богатый опыт взаимодействия с Германским рейхом и Королевством Италия — это очень ценное качество для дипломата.
— Нет, — покачал головой маршал Петен. — Мы начинаем с чистого листа. Мне не нужны сейчас связи и контакты, привычные для кого-либо послы и удобные дипломаты — мы будем диктовать свою волю, а не пытаться приластиться и договориться. Франция никогда не будет удобной для кого-либо.
— Я понимаю, Ваше Превосходительство, — склонил голову Лаваль.
— Займись внутренней политикой, — велел ему маршал. — По остальным кандидатам в кабинет у меня нет вопросов. Но имей в виду, что спрашивать потом я буду с тебя и только тебя.
— Хорошо, — кивнул Пьер.
— А внешнюю политику оставь мне — я знаю, что делать, — задумчиво произнёс Филипп.
Глава девятая
Фракталы политики
*30 июля 1940 года*
«Охренеть…» — подумал Аркадий, глядя на Литвинова.
— Этот договор не предусматривает прямого военного участия Франции, но гарантирует, что Германский рейх будет получать от неё ценные ресурсы для промышленности, — продолжил наркоминдел. — В основном, конечно же, железную руду, уголь и бокситы. Также они намерены полностью удовлетворить германскую потребность в продовольствии.
Теперь французы и немцы — друзья навек, поэтому ресурсы будут поступать в Германию добровольно, с танцами и музыкой.
Сценарий оккупации Франции Адольфом точно рассматривался, но он не рискнул — и, как оказалось, не прогадал.
Он таким осторожным в своих планах стал не потому, что у него в голове разрушился тандем «слабоумие и отвага», а из-за резкого усиления Советского Союза. Красная Армия ещё ни разу не проигрывала, каждая её война заканчивалась очень плохо для оппонентов — это веский повод планировать осторожно.