— Да, — кивнул Аркадий и встал из-за стола.
Они вышли из столовой и направились к лифту.
— Здесь недалеко смотровая площадка, — сказал Аркадий.
На смотровой было безлюдно — все нардепы уже рассаживаются по своим местам в зале заседаний.
— Нам нужны ракеты, — произнёс адмирал Кузнецов, вставший у биноскопа.
Отсюда открывается прекрасный вид на Москву-реку и Кремль. По реке медленно проплывали туристические пароходы и катера — в Москву съезжаются граждане со всех братских республик, но, преимущественно, из Китайской ССР. Китайцы считают, что увидеть Мавзолей Ленина и Кремль — это особая честь. Учитывая, что пассажирские перевозки в СССР доступны по ценам практически каждому, туристический поток не иссякает.
— А зачем они вам? — спросил Аркадий. — Дистанция пуска — шесть километров. Вражеские линкоры и даже лёгкие крейсеры способны поражать цели на дистанции до тридцати километров. Вам просто не дадут приблизиться.
— Но ракеты развиваются, — произнёс Кузнецов. — Сто таких ракет нивелируют любое преимущество противника. И они, конечно же, стоят всех тех кораблей, которых вы нас лишили. Я признаю вашу правоту — я ошибался, а вы всё это время были правы. Сегодня все эти грозные громады, бороздящие океаны, превратились в громады стального лома.
— Появятся меры противодействия, — покачал головой Аркадий. — Окончательно «хоронить» флот я бы не стал. Но вы правы — в нынешнем виде, вражеские флоты — это груды очень дорогого металлолома.
— Но как нам быть в новых реалиях? — спросил адмирал. — Нам нужны эти ракеты или хотя бы НИИ и КБ, которые разработают для нас морские версии «Спиралей».
— Будут ракеты лучше, — улыбнулся Немиров. — Но вам сейчас нужно думать не о том, как их получить, а о том, как их правильно использовать.
— Уже придумали, — вздохнул Кузнецов. — Нам нужны авианосцы.
— Лучше это даже не рассматривать, — попросил Аркадий. — Авианосцы будут нужны только в одном случае — если мы собираемся проводить какие-то непонятные интересы в разных частях света. Политика Верховного Совета и партии, на данный момент, такого не предполагает.
— Но… — растерялся Кузнецов.
— В настоящий момент разрабатываются дальние бомбардировщики, которые будут иметь боевой радиус в 2000 километров, а может и дальше, — вздохнул Аркадий. — Наши морские границы будут прикрыты надёжно и для этого не придётся строить дорогостоящую морскую инфраструктуру и крайне роскошные по стоимости авианосцы.
— А что тогда делать нам? — нахмурился адмирал.
— Первое — я рассматриваю возможность организации морской авиации, как структурной части ВМФ, — ответил Аркадий. — Второе — Когда всё будет готово, вам потребуются рабочие тактика и стратегия взаимодействия флота и морской авиации, с применением ракет. Рассматривайте это как одолжение и компенсацию за причинённые мною «неудобства».
— Вы с самого начала знали, что «Спираль» — это не авантюра? — спросил адмирал Кузнецов.
— Мы не стали бы тратить миллионы рублей на проект, который ничего не даст и ни к чему не приведёт, — улыбнулся Немиров. — Но об авианосцах забудьте, как о страшном сне — они очень дороги и, что очевидно, также уязвимы для ракет. Группа бомбардировщиков-ракетоносцев, с адекватным прикрытием, способна уничтожить любой авианосец даже сейчас. А в будущем…
— Я понимаю, — кивнул адмирал. — Что ж, спасибо хоть на этом. На какой объём финансирования мы можем рассчитывать?
— Всё зависит от ваших предложений Верховному Совету, — ответил Аркадий. — Я в проталкивание этой инициативы впутываться не буду — занимайтесь ею сами. Но направление и своё одобрение я уже дал.
Глава четырнадцатая
Точка невозврата
*8 сентября 1940 года*
— Это сокрушительный провал и я обвиняю в нём вас, адмирал Канарис! — выкрикнул фюрер в лицо главе абвера.
Управление разведки и контрразведки Верховного главнокомандования вооружёнными силами Германии, как оказалось, не сумело каким-то чудесным образом проникнуть в секретные КБ СССР и добыть сведения об управляемых ракетах, с помощью которых были потоплены «Бисмарк», «Карлсруэ» и «Нюрнберг».
Отношение Вильгельма Канариса к Гитлеру было негативным, но он это успешно скрывал. Его участие в заговоре Ханса Остера (1) осталось неизвестным, как и сам заговор, но это Вильгельм считал определяющим — он помог Остеру продумать план, а после его провала позаботился о том, чтобы офицер стабильно рос в чинах и должностях.
— Мой фюрер, — заговорил Канарис. — Я неоднократно присылал вам рапорты о том, что контрразведка коммунистов работает на принципиально ином уровне — их параноидальная система защиты государственных секретов практически непреодолима. Нам стоила невероятных трудов добыча характеристик перспективного тяжёлого танка, разрабатываемого ими, но ракеты — это слишком даже для нашей агентуры.