Илона суетилась, говорила без умолку. Ее уложили на кушетку. Врач спросил ее, она сделала вид, что не расслышала, но он повторил. И ей пришлось ответить: «Нет! Никогда!» Отравленная кровь заструилась по трубке… Отравленная кровь наполнила тело… Не приходя в сознание, Галина умерла спустя несколько часов.
Врач недоумевал. Илона с Эдиком, обнявшись, рыдали…
Я намекнула Илоне, что мне известна правда. Она не поверила. А я разыскала интересный… нет, не то слово, страшный по своему содержанию документ. Случайно вспомнила наш давний разговор. Сначала не придала значения. Но потом, осознав всю чудовищность содеянного, решила проверить. И точно! Сколько лет прошло, а документы в сохранности! Слава бюрократии! Она не дает бесследно исчезнуть людской подлости. Мои руки дрожали, когда я взяла эти пожелтевшие листы. Лицо Илоны встало передо мною… лицо Галины тоже… Теперь, когда я пишу эти строки, у меня перед глазами лицо Эдуарда, после того, как он их прочтет.
Что же было в тех пожелтевших листках из архива одной московской больницы? В них было записано, что Илона Стефанова в возрасте двадцати двух лет перенесла болезнь Боткина, попросту желтуху. Всем известно, что кровь переболевших этой болезнью непригодна для переливания. Илона не могла этого не знать, а тем более забыть…»
Листы задрожали в руках Илоны, и она взглянула на Кирилла. Он понял, на каком месте она прервала чтение, и сказал:
— Там дальше ксерокопия из твоей истории болезни и заключение о причинах смерти Галины Крыловой. Когда они лежат рядом, сразу становится ясным, что ты убила свою подругу!
— Нет! — вскочив с дивана, не крикнула, а прорычала Илона. — Нет! Тогда… тогда я на самом деле забыла! Я видела ее, умирающую… от потери крови… Только ее видела! И забыла!.. — сложившись чуть не пополам, орала она.
Спокойный ответ детектива прозвучал диссонансом, прервавшим истошный вопль:
— Захотела забыть!
— Нет! Нет! — била она кулаком по дивану. — Нет! Я забыла! А потом! Потом! Да ты знаешь, — подскочила она к Мелентьеву, с лицом, забрызганным черными от туши слезами, — что она только года два как перестала мне сниться! Ты знаешь, что такое каждую ночь видеть умершую! — потрясала она кулачками в воздухе.
— Прости, твои проблемы! — отшатнулся от нее Мелентьев. — Однако вынужден внести поправку: не умершую, а умерщвленную!
— Неправда! Она все равно бы умерла! У нее не было шанса!
— Был! Шанс остается до последней доли секунды, но ты лишила свою подругу его, — жестко заметил Мелентьев и, помолчав, добавил: — От вражеского удара в грудь всегда есть шанс увернуться, от «дружеского» удара в спину — не спастись никому!
— Нет! Тысячу раз нет!
— Ну хватит! — брезгливо поморщился детектив. — Я не присяжный заседатель. Не стоит труда ломать комедию. Побереги силы!
Илону словно окатили ледяной водой. Она ссутулилась, обхватив себя руками.
— Что ты этим хочешь сказать! Что ты передашь эти… — она потеряла слово и не могла его найти. Тогда схватила листы и, потрясая ими перед Кириллом, выдавила из себя: — Передашь в милицию! Но я буду стоять на своем: я ничего не помнила… была в шоке!
Кирилл пожал плечами.
— Постой, — решив, что он уходит, бросилась она к нему. — Постой! Зачем тебе это! Ты ведь ищешь убийцу Жаклин! Зачем же заодно рушить мою жизнь! — ее глаза стали по-настоящему безумными. Руки тряслись и безостановочно двигались, словно хотели что-то выхватить из воздуха. Потом она как будто успокоилась. Села на диван. Съежилась. — Наказание! — хрипло произнесла она. — Тебе нужно, чтобы я понесла наказание? Если дело только в этом, то, послушай, сыщик, — вновь срываясь на крик, бурно заговорила она. — Наказана! Наказана! Моя жизнь с Эдиком не удалась! У меня нет детей! Сколько я не обращалась к врачам за границей, сколько не лечилась — все впустую! Ну, куда еще больше наказывать? — упала она ничком на диван и зарыдала.
Мелентьев подошел к бару, налил в стакан виски и, протянув его рыдающей Илоне, сказав:
— Выпей!
Она подняла голову, послушно взяла стакан.
— Ну, зачем тебе это? Зачем? — ласково запричитала она. — Если начнется дело, суд все равно не признает меня виновной, а Эдик оставит. Куда я без него? Что я без него? Он — смысл моего существования. Тебе этого не понять, — она умоляюще протянула руку к Мелентьеву. — Прошу, не нужно!
— Жаклин тоже просила тебя о помощи, когда затеяла антрепризу, — напомнил детектив.
Илона опустила глаза в пол.
— Ты же отмахнулась от нее. А когда она стала печатать свои мемуары, ты ее убила! — заключил Мелентьев.