— Мам, я обозвала Наталью Дмитриевну проституткой и уволилась…
Недолепленный пельмень в руках матери дернулся и застыл. Вера моментально взметнула на меня свой испуганный взгляд.
Через несколько секунд, после того как мать убедилась, что я не шучу, кухню разрезал ее порывистый крик:
— Идиотка! Нет, это идиотка, Вер!
— Правда, Нин, ты че? — заискивающе-дружелюбно, чтобы быть по обе стороны забора, вставила Вера.
— Коллектив ей не нравится! — мать вскочила и начала бегать по кухне. — А я вам скажу, что работать ей не нравится! Это же лентяйка! Мать ушла из дома, перестала обстирывать, обслуживать, так она начала характер показывать! Я представляю, какой дома срач устроила!
— Так, хватит! — поднявшись из-за стола, отчеканила я, вскипевшая, и направилась в коридор.
— О! Побежала! Побежала! — хохотнула мать так, словно ожидала этого моего действия, и тут же кинулась за мной. — А как же я тебя устраивала туда, это все, что, коту под хвост, да?
Я молча надевала пальто.
— Ты бы сейчас нигде не работала, если бы не я, ты же дармоедка классическая! Тебе даже наплевать на то, как я унижалась перед этой чувырлой-директрисой, лишь бы тебя приняли!
— Ну и толку-то! — закричала я. — Полгода работаешь и нет зарплаты! Зачем мне такая работа? Уберите своего ротвейлера, чтобы я прошла!
— Ах, ей не нравится, что не дают зарплату! Да люди в миллион раз хуже тебя живут!
В это время привязанный ротвейлер, сбитый с толку двумя кричащими женщинами, снова начал громко лаять.
Я взвизгнула и отскочила в сторону, мать стала звать своего мужа и, не дожидаясь его, схватила веник и шлепнула им ротвейлера по голове, собака с агрессией кинулась на нее, мать отпрянула, побелевшая, но тут же взяла себя в руки и снова бросилась в бой.
Я шла домой. На улице было темно и немноголюдно. Меня обогнали три пьяные двенадцатилетние девочки, звонко ругающиеся матом и вдребезги счастливые. Я не испытала к ним ни презрения, ни жалости, ни зависти. Ну прошли и прошли. Выделились из общей массы. Подумаешь. Кому они нужны? Хотя, это в массе никто никому не нужен, а раз выделяются из массы, значит, хотят, чтобы их заметили, хотят быть кому-то нужными. Я тоже хочу быть нужной, нужной обществу, дорогим людям и любимому человеку! Я скучная секретарша, лучшим определением будет «синий чулок», а эти девочки веселые и прожженные, то есть мы такие разные, но выходит, что суть у нас одна?
Неожиданно меня окликнули. Я обернулась. Сзади меня догоняли счастливая Женька с мужем. Значит, снова помирились.
— Кричу, кричу — топает себе, как глухая! — радостно выпалила Женька, поравнявшись со мной. — Куда идешь-то?
Женька с мужем и слышать не хотели, чтобы я шла домой, и «затащили» меня к себе. Они были очень счастливы оттого, что помирились. Но они относились к числу таких людей, которые, будучи, счастливы, не заставляли окружающих радоваться за них, а сами дарили этим окружающим счастье. Если бы я встретила, например, Жанку со своим любовником, то я бы им была нужна только как зритель, чтобы Жанка была еще более счастлива, осознавая, что за ее счастьем наблюдают окружающие. А Женька с мужем искренне хотели, чтобы все были счастливы так же, как они.
Весь вечер они с радостью посвятили мне. Во-первых, напоили и накормили; во-вторых, были в восторге от моей смелости по отношению к директрисе; в-третьих, на полном серьезе стали решать как мне жить дальше. Муж Женьки сразу же стал звонить кому-то из своих друзей, чтобы найти мне работу. Он долго с кем-то разговаривал и снова перезванивал, а мы с Женькой в это время пили чай и с удовольствием обсуждали общих подруг. Я была счастлива. Наконец муж Женьки сказал нам, что меня могут принять на секретарскую работу в какой-то офис, и я должна прийти туда послезавтра. Женька закричала, что мне их нужно сразить, а у меня нет действительно хорошей одежды, и поэтому она потащила меня к своему гардеробу в спальне. Мы долго мерили тряпки, то и дело вызывая мужа Женьки, чтобы он оценил меня мужским взглядом. Мне особенно понравился один костюм, а Женька сказала, что он ей стал мал и отдала его мне, уверив меня, чтобы с деньгами я не торопилась.
Когда я уходила от них, я плакала от счастья, что у меня есть такие друзья. Они хотели проводить меня, но я запретила, не желая больше злоупотреблять их временем.
Женька и муж были счастливы, и я радовалась за них, совершенно искренне наслаждаясь их счастьем. И я поняла, что если я не наслаждаюсь чьим-либо счастьем, то, значит, данные его обладатели мне не настолько важны, и не стоит терять на них время.