— Тебе действительно не нравится, когда с тобой обращаются как с леди, верно? Пожалуйста, скажи, что нет.
Она сказала Ноэль, что была нежным цветком.
— Не нравится. Относись ко мне плохо. Очень плохо.
Слава Богу. МакКилл отпустил ее груди и запустил пальцы в волосы, заставляя наклонить голову и углубляя контакт. Когда поцелуй усилился, все ближе подводя к опасному обрыву, МакКилл скользнул вниз руками по ее спине и остановился на заднице, притягивая ее ближе… как можно ближе…
— Ава, — сказал он со стоном. Крепко сжал ее в объятиях, вероятно, оставив синяки.
— Не уверена, что ты серьезно относишься к нашей сделке, — прохрипела она. — Убеди меня больше.
— Больше. Да.
Кончики его клыков заострились и выдвинулись. Он ничего не мог поделать, только царапнул ими ее язык. Она дернулась от неожиданности, застонала, но не отстранилась. Ава преодолела разделявшее их расстояние, полностью прижавшись, и только одежда удерживала его от проникновения. Он всосал кровь. Капля стекла в его рот, скользнула по горлу и опустилась в желудок, от чего МакКилл вздрогнул. Роскошный вкус… словно сахар ее сладкого блеска для губ.
Словом «хорошо» больше нельзя было описать этот поцелуй. Изысканный, возможно. Совершенный, определенно. Затягивающие, вероятно.
Затягивающий? Да. Такой. И МакКилл не жалел об этом.
Он нуждался в большем, как уже сказал Аве. Он должен получить больше. МакКилл втянул, и образовалась еще одна капля. И вновь наркотическая сладость его удивила. Он смаковал, прежде чем проглотить, тепло мгновенно разлилось по телу, давая силу и облегчая боль в ране. Наконец, она начала затягиваться.
«Больше».
Ее руки сжали его волосы и вырвали несколько прядей, не для того чтобы остановить… а чтобы поощрить. МакКилл это понял, поскольку ее язык продолжал исследовать, теперь более настойчиво, и мурлыканье вырывалось из горла Авы. Ее бедра двигались синхронно с языком, имитируя секс, заглушая контроль. Ему нужно расстегнуть ее брюки и запустить руку в трусики. Нужно ощутить, насколько влажной она была. Нужно погрузить один, два, три пальца в ее тугие ножны.
— МакКилл, — выдохнула она.
— Больше, — он смог выдавить только это. Но, в любом случае, МакКилл разорвет поцелуй, погрузит свои клыки в ее шею и выпьет ее досуха. Он понимал, что так и будет. Сильное чувство голода охватило его, начало увеличиваться, подталкивая к действию, как того требовал инстинкт. Как того требовало выживание.
— Да, пожалуйста.
Не подозревая, какое животное раздразнила, Ава терлась об него быстрее и быстрее, низводя его до существа, действующего на уровне инстинктов. Только инстинктов… таких как еда…
Нет. Если он осушит ее, то не сможет поцеловать снова. А МакКилл отчаянно нуждался в ее поцелуях. Прикосновениях. Его член невыносимо болел, поднимаясь, несмотря на пояс штанов, моля о любом небольшом контакте. Черт подери их одежду. МакКилл хотел войти в нее. Хотел не менее сильно, чем нуждался в поцелуе, крови. И желал… чтобы ее сердцевина потерлась об него снова, от основания до кончика, его мысли разлетались. Он обнаружил, что поднялся, вжимаясь в нее, толкаясь сильнее, их одежда больше не доставляла проблем. Еще немного, и он бы… кончил, понял МакКилл шокировано. Кончил в трусы, как неопытный юноша.
И когда он кончит, то по-настоящему захочет выпить ее, инстинкт поглотит его полностью. Из-за ослабленного состояния он не сможет остановиться.
МакКилл схватил ее бедра, останавливая на этот раз. Он задыхался, потел, дрожал. Бесился… страдал от голода… О, да, страдал.
Контроль. Ему нужно обрести контроль.
Не помогало и то, что Ава слизнула влагу со своих губ, пробуя вкус МакКилла.
— Почему ты остановился? — спросила она, словно под наркотиками. Ее глаза блестели, будто жидкий янтарь, а губы стали насыщенно-алыми.
— К лучшему.
Никогда в его голове не звучало столько угрозы. Для самого себя. Он должен стремиться осушить ее. Сопротивление просто доказывало истинные глубины его глупости.
— К лучшему для кого? — спросила Ава, прикасаясь к его щеке своей.
Она убьет его. И себя.
— Для тебя, — заскрипел он.
— Потому что ты вкусил моей крови и хочешь большего? — Ава медленно выпрямилась и пробежала ладонями вверх и вниз по его рукам. Она порочно ухмыльнулась. — Боже, у тебя такие огромные мускулы.
И он подумал, что ее поцелуй — пытка. Ее ласки… словно небеса и ад, завёрнутые в бархат, затем окутанные непреодолимым туманом. Он схватил ее запястья, как делал раньше, и сжал.
— Если будешь плохо себя вести, я возьму намного больше, чем ты пожелаешь отдать.