Их взгляды встретились, ее глаза были мягкими и наполненные светом.
— Так тебе понравилась?
И вновь заурчала, когда высвободила руки из захвата и начала играть с его ожерельем.
«Не отвечай. Не смей отвечать».
Ее ухмылка вернулась.
— Ай-ай-ай, МакКилл. Тебе следовало знать, что невежливо игнорировать хозяина.
«Смени тему. Спаси себя и ее».
— Также грубо вредить хозяину.
Вот. Лучше. За исключением того, что напоминание вызвало в нем ярость. Она одолела его, а значит сильная и способная, от чего его внезапно наполнила… гордость.
Гордость? Почему?
И все очаровательное веселье исчезло.
— И вот еще одна пикантная новость. Также грубо напоминать хозяину о времени, когда она навредила ему.
Неуважительная негодница. И глупая, с глупо-раздутой гордостью. Ему нравилось ее остроумие.
— Ты меня отвлекаешь, чтобы появилась возможность нанести удар? — прошипела она, выгибаясь. Сама мысль должна была заставить ее сбежать от него. Но Ава оставалась абсолютно беззаботной.
Либо верила в свою способность защитить себя, либо не верила в его способность причинить ей боль. В любом случае, чувство гордости вновь его охватило. Сердце воина забилось быстрее в груди.
Глупо, глупо, глупо с его стороны желать ее.
— Ава. — Ему нужно что-то сделать с руками, поэтому он вновь схватился за ее бедра. МакКилл сжал так крепко, что понял, что останутся синяки, если их еще нет, но лучше отметить ее, таким образом, чем другим. — Прекрати на меня наступать.
— МакКилл. Ответь на мой вопрос. Прошу.
Понравилась ли ему ее кровь?
— Что если так? — Он бы не признал бесполезную необходимость обладать ею. Необходимость поместить ее фигуристое тело под ним… и над ним. Необходимость прикасаться к ней, пробовать, брать и давать. О, брать. Больше, чем что-либо еще в жизни. — Что бы ты сделала, если бы я решил трахнуть тебя?
МакКилл не собирался бросать вызов, но это как-то само получилось.
Оба облизнула губы.
— Остановила бы тебя, конечно.
Но ее слова прозвучали неуверенно.
Он хмыкнул. Затем нахмурился. Это превышало все пределы его глупости.
— Думаю, ты изменила свое мнение обо мне.
Сколько раз Ава говорила Ноэль, что не хотела его? Бесчисленно. И обычно человеческое равнодушие не беспокоило бы его. В конце концов, люди ниже его, но он не мог уйти от Авы. О чем свидетельствуют его действия.
— Что ты хочешь сказать? — спросила она, перераспределив свой вес на ноги. Подальше от его возбужденного члена.
— Раньше ты не согласилась бы на стирку, чтобы быть со мной. Считаю, сейчас, пошла бы на это.
Она подняла бровь.
— Я задела твои чувства этой фразой, да?
— Нет! — Отрицательный ответ эхом отразился от стен, и его щеки вспыхнули от собственной горячности. — Нет, — заявил МакКилл спокойнее. — У меня нет чувств. Я просто повторил твои слова.
Она улыбнулась, и вернувшееся веселье озарило ее красивое лицо. Опять же, большинство людей, в ужасе убежало бы от него, когда он проявлял хоть намек на неудовольствие. Те, кто этого не делал как можно скорее, потом сильно жалели. И у Авы оснований для страха было больше, чем у других. И все же она осталась на его коленях, спокойная как никогда.
Прикусив нижнюю губу, она кончиком пальца провела по его груди.
— Ну, справедливости ради, тогда я бы тебя не поцеловала, так что понятия не имею, почему поддалась.
Еще один намек для него вернуться к поцелую?
«Это убивало… его».
— Сделка скреплена, — сказал МакКилл. Прежде чем она могла соблазнить его еще сильнее, он сделал то, что должен был сделать несколько минут назад: бесцеремонно сбросил ее на пол.
Хотя после разрыва контакта его тело не успокоилось. Оно все еще ныло, а его зубы пульсировали от чужого вкуса.
Ава ахнула от удивления и уставилась на него, ее шелковистые кудри разметались по плечам.
— И я понятия не имею, почему поддалась, поскольку считала твой поцелуй ужасным и не заслуживающим изменения мнения. И была права!
Лгунья. Ее зрачки были увеличенными, губы — красными и опухшими, и, благодаря расстоянию между ними, он, наконец, смог сосредоточиться на чем-то большем, чем небеса, расположенные между ее ног. МакКилл слышал, как кровь несется по ее венам, быстро и требовательно. Чуял излучаемый ею запах желания, сладкий и пьянящий.
Что должно было усилить его чувство голода. Вместо этого инстинкты изменились. От желания поглощать к желанию защитить, и в этот раз они заглушили его жажду крови. Странно. Непостижимо.