- В самом деле? Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Кстати, я бы хотел, чтобы ты знала, что я лично не нахожу происшедшее с тобой таким уж ужасным.
Собственно говоря, я и обожаю тебя именно за то, что тебе пришлось пережить.
Онемевшая Ясмин уставилась на Хасана. О чем он говорит? Откуда он может знать, как люди к ней относятся?
Кто-нибудь ему говорил? Но это невозможно. Хасан просто ищет аргументы, способные убедить Ясмин в том, что он - единственный близкий ей человек. Он пользуется этими понятиями, чтобы заставить се чувствовать собственную зависимость от Хасана. Халифа тщательно подготовился к своей речи: слишком уж выверены были его слова, чтобы идти от сердца.
- Я нужен тебе, Ясмин. Также как и ты нужна мне. Я полюбил тебя с первого взгляда, как только увидел в библиотеке Андре, всю перепачканную пылью. В ту ночь, когда я вернулся на виллу и обнаружил твое исчезновение, я думал, что сойду с ума.
Ясмин стояла окаменевшая. Она совсем по-другому помнила ту сцену. Если память ей не изменяла, Халифа обращался с ней как с проституткой, за которую ее и принимал.
Если бы он действительно любил Ясмин, он должен был быть более сострадательным. Особенно тогда, когда она больше всего в нем нуждалась - в его понимании, сочувствии, нежности. К чему он все это говорит? Какую выгоду получит от своего лицемерия?
- И несмотря на всю свою любовь и уважение к Андре, - продолжал Хасан, - я еще больше хотел тебя. Стыдно сказать, я рад, что он умер. Не смотри на меня так, Ясмин.
Это правда. Если бы он был жив, я бы все равно увел тебя от него. Я разрушил бы нашу дружбу с Сен-Клером или сотворил бы еще что похуже.
- Не говори так, Хасан, - мягко попросила Ясмин.
Отвернувшись от Халифы, она подошла к окну. На улице яркое утреннее солнце освещало небольшой внутренний дворик позади офиса. Птички пили воду, примостившись на краях резного камня поилки, специально устроенной для них посреди клумбы. Во всем мире цвела весна, и только в этой комнате веяло странным холодом.
- Я говорю правду. Симпатия, которую я чувствовал к тебе тогда, была чисто физического свойства. Ты была прекрасной девушкой - такой экзотической, такой притягательной. И каждый мужчина, не способный оценить это, был бы просто импотентом. Но сейчас ты стала совершенно другой, более значительной. Ты красивая женщина, очень красивая, но к тому же ты образованна, умна, остроумна.
Не знаю, почему ты вынудила меня высказать тебе все это, но если моя исповедь хоть немного тебя убедит - значит, я разоткровенничался не впустую.
- А мне кажется, ты хочешь, чтобы арабская девушка подчинялась тебе, как того требует традиция, и вовсе тебя не интересуют ее умственные способности, которых ты терпеть не можешь. Я имею в виду - в женщине, холодно заметила Ясмин и отвернулась.
- Ты абсолютно права, - моментально согласился Хасан. - Не такая уж плохая вещь - традиция. Но тебя я люблю такой, какая ты есть, Ясмин.
Ясмин снова повернулась к нему:
- Может, ты сам в это и веришь, но я совсем не то, что ты себе напридумывал. Не такие уж мы с тобой одинаковые, как ты считаешь. Возможно, когда-то так оно и было.
Наверное, до поездки в Англию я и была той девчонкой, о которой ты говоришь. Но сейчас я совсем другая.
- Люди так быстро не меняются.
- Я повзрослела. Я не желаю быть всю свою жизнь чем-то вроде экзотической одалиски. И не чувствую ни малейшей связи с марокканской традицией. Много лет назад я благополучно распрощалась с этим периодом своей жизни. Выйти за тебя замуж для меня означает сделать шаг назад, а не вперед.
- Я и не жду от тебя следования марокканской традиции.
- Это только твои слова, но я никогда в них не поверю.
- Пройдет время, и ты увидишь, что я прав.