Барон, так же как его отец и дед, радел о еврейских интересах, неизменно ходатайствуя о своих соплеменниках. И к нему прислушивались: видный чиновник Министерства иностранных дел, он имел чин статского советника и был вхож в высшие правительственные круги.
Покровительствовал он и еврейским талантам. Именно он увидел в пятнадцатилетнем Самуиле Маршаке будущего крупного поэта, рекомендовав его влиятельному В.В. Стасову, а уже с подачи последнего юное дарование стал потом опекать Максим Горький.
Преждевременная кончина (в 53 года) помешала барону реализовать свой потенциал в полной мере: он лишь менее чем на два года пережил своего родителя, личность для евреев легендарную. Потому в историю еврейского правозащитного движения Давиду Горациевичу суждено было войти скорее как преемнику Горация Гинцбурга, нежели как самостоятельному деятелю. Но во взглядах на будущее еврейства он, как видно, расходился с отцом. Если Гинцбург-старший, несмотря ни на что, верил в счастливую жизнь иудеев в грядущей России, Гинцбург-младший был приверженцем переселения евреев в Палестину. Именно поэтому этот еврейский антиквар завещал коллекцию, любовно собранную тремя поколениями династии, Еврейской публичной библиотеке в Иерусалиме. Одобрили бы сей его поступок Евзель и Гораций Гинцбурги? Едва ли! Беззаветно преданные Отечеству, они, надо полагать, были бы довольны, что наследие еврейских баронов в конце концов осталось в России.