– Как ты могла не уметь любить? – спросила Пенни. – Ты была замужем пять раз.
Слова Пенни, невинные, хотя и грубые, заставили всех рассмеяться. Орхидея отхлебнула своего бурбона, и он прожег ее насквозь. Ее движения становились все медленнее. Кости болели, превращаясь в нечто другое. Совсем иное нечто. Но она крепко держала своего первенца и говорила то, что должна была сказать.
– Любовь и дружеское общение – разные вещи, Пенни. Я совершала ошибки из страха. Но эта? – Ее глаза блуждали по комнате, рассматривая каждого члена семьи. – Это не было ошибкой.
– Какие ошибки ты совершила? – спросил Гастон.
– Сделку, – ответила она. – Сорок восемь лет назад я заключила сделку, и это стоило намного больше, чем мое молчание, единственный способ защитить вас от него.
– От кого? – спросил Рей.
Сильный ветер погасил свечи на подоконниках, в комнату влетели стаи стрекоз и светлячков. За ними последовали колибри, голубые сойки и жаворонки. Лягушки и тритоны. Змеи и ящерицы. Полевые мыши и кролики. Они появились все сразу, заполнив комнату. Одни заползали в пустые миски, другие взгромоздились на канделябры и бокалы с вином. Пенни взяла кролика и гладила его между ушами. Близнецы вскочили со своих мест, пытаясь поймать змей. Флоресида, боявшаяся мышей, забралась на стул. Тати попыталась успокоить ее, но тут Майк Салливан потерял сознание и упал на пол. Сильвия засуетилась над ним, проверяя его пульс и светя ему в глаза. Пенни выгнала мышей из комнаты. Тем временем Габо снова начал голосить, а дух Луиса Галарсы Пинкая танцевал со своими дочерями болеро под звуки щипков гитарных струн. Маримар задавалась вопросом, действительно ли перед ними призраки или это иллюзии, созданные печалью Орхидеи.
В конце концов, если мертвые могут воскресать, то почему ее мать не приходила к ней раньше?
Хуан Луис и Гастон вдруг начали задыхаться. Они подняли руки в воздух, а Рей стучал им по спинам, пока они не выкашляли одинаковые комки твердой мокроты.
– Круто, – сказали они в унисон и подняли скользкие штуки, а Рей пробормотал:
– Отвратительно.
Энрике с грохотом сбежал по лестнице и ворвался в гостиную.
На него налетел воробей, но он отмахнулся от него бумагами, которые держал в руке. Он наставил на Маримар палец, будто заряженный пистолет.
– Ты оставляешь дом ей? Она же ребенок!
– Маримар девятнадцать. Верно, Маримар?
– Да.
– Этот дом принадлежит мне, – сказал Энрике. – Как ты думаешь, зачем мы все сюда пришли? Потому что ты была такой сердечной и любящей матерью? Ты выказываешь этой каменной штуке, которую держишь на руках, привязанности больше, чем к кому-либо из нас. Я не уйду без того, что принадлежит мне. Эта земля по праву моя.
– Ничто не принадлежит тебе, Энрике! – крикнула Орхидея. – Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что я делала, чтобы выжить. Чтобы создать что-то с абсолютного нуля. Я сделала то, на что у тебя не хватит смелости. Ты хочешь драться из-за куска земли? Слишком поздно. Дело сделано.
Животные в комнате жужжали, извивались и шипели все громче.
Татинелли издала резкий судорожный крик, и дом содрогнулся, электричество отключилось, так что свет исходил теперь только от камина, капающих свечей по центру стола и луны, светившей в окно.
– Зачем было заставлять нас приходить сюда? – спросил запыхавшийся Энрике, плюхаясь на пустой стул. Призрак его отца появился рядом с ним и положил руку ему на плечо. – Почему вы все не сердитесь на нее?
– Я думаю, сердимся. Но мы не можем ее изменить, – ответил Калеб-младший.
Все кивнули. Феликс отрезал хрустящее свиное ухо, а Эрнеста с Реем почали новую бутылку бурбона.
– За всех Монтойя, – сказали они и чокнулись бокалами.
– Присмотритесь к приглашениям повнимательнее, будет что-то для каждого из вас, – сказала Орхидея, указывая на близнецов.
Гастон подхватил мокроту, которую выкашлял. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не мокрота. Это были семена.
Остальные члены семейства согнулись пополам и кашляли, и кашляли, пока тоже не выплюнули семена, блестящие от слюны.
– Дело сделано, – повторила Орхидея. Следующий вдох дался ей с трудом. – Когда я уйду, вы останетесь друг с другом. Посадите их. Позаботьтесь о них. Эти семена – ваша защита от одного человека. Я не могу бороться.
– С кем? – спросил Рей.
Попытавшись заговорить, его бабушка закашлялась и снова выплюнула землю. Дрожа, она повернулась к мертвым и сказала:
– Возьмите меня.
Призраки прошли сквозь нее, а затем, один за другим, исчезли.