– Снесут? – повторила Маримар.
– Там строят новые кондоминиумы и расширяют набережную. Раньше в этом районе было полно наших родственников, но после того как отец продал наш участок городу, многие последовали его примеру.
– А как поживают твои братья и сестры? – спросил Рей. – Они чудесные люди.
Маримар толкнула его локтем, радуясь, что Ана Крус не уловила в его голосе сарказма.
– Кое-кто перебрался в Гамбург. Моя сестра Ольга – в Буэнос-Айрес. Некоторые просто уезжают.
«А некоторых вынуждают уезжать», – подумала Маримар, но промолчала.
Ана Крус открыла несколько замков и ласково улыбнулась Маримар.
Пропуская их, она посторонилась и сказала:
– Мой дом здесь. У меня нет причин уезжать.
У многих здесь были дома. У Орхидеи с ее матерью тоже здесь когда-то был свой дом. Маримар задавалась вопросом, почему одни уезжают, а другие нет. Ты просто остаешься, пока кто-нибудь тебя не выгонит? Пока дом не станет непригодным для жизни? Пока его не снесут, освобождая место для других домов? По всему миру жили люди, которые, вероятно, хотели бы остаться дома, но не могли. Что-то в ответе Аны Крус, каким бы честным и простым он ни был, беспокоило ее. Орхидея сбежала. Узнав это, она рассмотрела свой давнишний разговор с бабушкой в новом свете.
Однажды она спросила Орхидею:
– Почему ты уехала из Эквадора?
– Мне там было не место, – пренебрежительно ответила та.
– А где же тебе место?
Прищелкнув языком, Орхидея сказала:
– Ты задаешь слишком много вопросов, Маримар.
Маримар сверкнула хитрой улыбкой, той, которую приберегала для случаев, когда делала и говорила то, чего не должна была делать и говорить.
– Мне просто интересно.
– Мне место там, где будут лежать мои кости! Где бы они ни лежали.
19. Вниз по реке
Татинелли не спала неделями. С тех пор, как тень человека появилась на периферии ее зрения, и его, похоже, никто другой не видел. Он стоял в конце улицы, в парке, где любила качаться на качелях Рианнон. Однажды она увидела его на крыше соседского дома напротив. В тот единственный раз он смотрел в небо, а не прямо на нее. Майк все время уговаривал ее отбросить страхи. На улице или в парке мог стоять кто угодно. Это ни о чем не говорит.
– А как насчет крыши? Я позвоню Бейли…
Майк тогда осторожно взял телефон у нее из рук, словно это были ножницы или нож.
– Дорогая, на крыше у Бейли никого нет.
Но она села в гостиной у окна во всю стену, с которым они никогда не чувствовали себя запертыми внутри. И стала наблюдать за незнакомцем, своим преследователем. Раз ей никто не верит, она должна доказать, что он существует.
В Четырех Реках ее преследователь, разумеется, не появлялся, а в компании Маримар и Рея она испытала облегчение. Рианнон было полезно находиться в кругу семьи. Родственники Майка никогда их не навещали и, казалось, забывали приглашать на дни рождения, вечеринки, пикники и барбекю. Дом Буэнасуэрте был прекрасен. В комнатах для гостей висели семейные фотографии и картины, изображавшие птиц, бабочек и горы. Майк отключился, не приняв душ, но Тати захотелось смыть с себя следы дневного путешествия, как наверняка и Рианнон.
Прежде чем заснуть, Татинелли посмотрела на двух своих самых любимых людей. Глаза Майка затрепетали под закрытыми веками, и она нежно поцеловала его в лоб, пожелав ему сладких снов. Рианнон, подобно маленькой раковине наутилуса, свернулась между ними в позе эмбриона, как будто ей хотелось возвратиться в утробу матери. Она провела рукой по шелковистым лепесткам розы Рианнон, которые начали менять цвет. Татинелли лежала неподвижно. Она убедила себя в том, что все будет хорошо, но в следующий миг ее захлестнула паника, сдавившая ей кости так, что она едва не задохнулась. Рианнон теснее прижалась к матери, и страх прошел.
«Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я отдам жизнь за то, чтобы ты была в безопасности». Она не знала, откуда взялись эти слова, но ее охватило то же чувство, которое она испытывала все эти годы. Сначала оно привело ее к Майку. Цель. Пробуждение. Она развеет прах отца и будет наслаждаться обществом кузенов. Днем все выползли из комнат, привлеченные невероятно соблазнительными запахами с кухни. Майк утром почувствовал, что простужен, и все еще отсыпался.
– Добрый день! – приветствовала их Ана Крус, складывая газету пополам. – Как вам спалось?
Рианнон бочком подошла к барному стулу у стойки и взяла стакан сока у Аны Крус.