– Где… как вы это нашли? – спросила Маримар дрогнувшим голосом.
Рей поднял глаза, чтобы спросить, что случилось. Брови Маримар были нахмурены, а глаза блестели от непролитых слез.
– Свадебное платье Орхидеи шила моя бабушка. Ее звали Мирабелла Галанте. Она приехала в Эквадор из Катаньи, Сицилия, и нашла работу в цирке Лондоньо.
Ана Крус раскрыла кружевной веер и попыталась охладить покрытое испариной лицо. Профессору пришлось сбегать за стулом, на который она опустилась. Их поразило, насколько переплелось их прошлое, о котором они ничего по-настоящему не знали, с прошлым еще недавно незнакомых им людей.
– Что это означает? – спросила Татинелли, коснувшись тыльной стороной ладони своего влажного лба. Рианнон, чей цветок сделался почти синим, протянула матери свою бутылку с водой.
Казалось, один Рей заметил, что Маримар поспешно вышла, и последовал за ней. Она поднялась по лестнице на вершину холма Санта Ана, преодолев оставшиеся двести шестьдесят пять ступеней. Достигнув вершины, Маримар крепко ухватилась за перила. Здесь дул влажный речной воздух, заставляя флаги развеваться на ветру.
– В чем дело? – спросил Рей. – Не молчи, потому что ты выглядишь так, словно увидела призрак, а мы видели слишком много чертовых призраков, чтобы их бояться.
Она приблизилась к выступу, где под ними раскинулся город. Миллионы домов, людей и машин не подозревают об их откровениях. Маримар обратила лицо к облакам, но не стала бы молиться.
– Лондоньо, – сказала она, постукивая по коже под цветочным бутоном. – Оно у него.
– Что? У кого? Маримар, я ничего не понимаю.
Маримар открыла сумочку, висевшую на бедре. В потайном кармане на молнии лежала фотография, которую он видел один раз, семь лет назад. С тех пор ее много раз складывали и расправляли. Он думал о том, как часто Маримар смотрела на нее и кем был человек, невидимый за вспышкой света. Мужчина, которого она считала своим отцом. Мужчина, приложивший руку к смерти ее матери. Это был единственный предмет, которого он не касался в разговорах с Маримар, и вот она взяла его с собой за тысячи миль от дома.
И тут он заметил. То, что ее испугало. Руку на плече Пены Монтойи. На ней было кольцо с печаткой, на которой красовалась та же восьмиконечная звезда, что и на кольце первого мужа Орхидеи.
– Совпадение, – пробормотал Рей, но его голос звучал не слишком уверенно. – У многих людей одинаковые украшения.
Маримар рассмеялась, привлекая внимание многочисленных туристов.
– Орхидея сказала, что мужчина на этой фотографии мой отец. Почему у него и у Лондоньо одно и то же кольцо?
Рей покачал головой.
– Возможно, их семьи были знакомы. Как было с бабушкой профессора Агилара, сшившей свадебное платье нашей бабушке. Возможно, что-то пошло не так, Орхидея сбежала, и каким-то образом его сын встретился с твоей матерью. Даже когда это говорю я, это звучит хреново.
– Этого мало, – Маримар обернулась, как будто кто-то окликнул ее по имени. Но не увидела ни одного знакомого лица среди туристов на вершине холма.
Рей закрыл глаза и сделал глубокий вдох, и тут ему показалось, что кто-то позвал его бабушку по имени: «Орхидея!» Как Изабелла Буэнасуэрте в ту ужасную ночь, когда загорелась «Феерия Лондоньо». Женщина, разыскивающая свою дочь. Женщина, ищущая прощения. Ему хотелось утешить Маримар, сказать, что они узнают правду. Но когда кожа вокруг его розы натянулась от острой боли, словно под нежной плотью скрывался шип, он понял: что-то случилось.
Рей обернулся и увидел бегущую к ним Ану Крус.
– Скорее! Татинелли плохо!
23. Второе горе Божественной Орхидеи
– О чем ты думаешь, когда стоишь одна на палубе? – спросил Боливар как-то вечером, подойдя к ней со спины.
Они держали путь в Дублин, на свое последнее европейское шоу, а потом собирались вернуться домой. Иногда Орхидее казалось странным, что она по-прежнему называет Эквадор своим домом. Ее домом стала «Феерическая Феерия Лондоньо». Ее домом стал Боливар. Даже море, каким бы холодным и бурным оно ни казалось, стало ее домом.
Незаконнорожденная Дочь Волн – так назвало ее речное чудище.
В лисьих мехах Боливар был неотразим. Он обнял ее и поцеловал в шею. Распахнул ее норковую шубу, свой свадебный подарок, скользнул руками по ее груди и дальше, вниз по животу и между ног, она шикнула на него от неожиданности.
– У тебя холодные руки. – Она повернулась к нему лицом и прислонилась спиной к поручням.
Под соленым ирландским бризом его щеки порозовели. Орхидея провела рукой по его лицу.
– В этой поездке я часто вспоминаю об отце. Я видела его всего раз. Он был моряк. Появился и снова исчез из моей жизни. Раньше у меня не было причин часто думать о нем.