Закончив петь, малышка осторожно взяла свечку, с четырех концов подпалила политые маслом дары и отступила поближе к бабушке. Та одобрительно кивнула. Мерри довольно заулыбалась, поняв, что всё сделала правильно, гордо посмотрела сначала на меня, потом на Фебу. Похоже, нянька ей нравится. Вот и хорошо.
Последняя часть ритуала — совместная трапеза. Пирог с крольчатиной, медовое печенье в виде перепелок, отвар из трав для живых, благовония для мертвых. Интересно, чем питается Финехас? Может, он людей убивать раз в год должен, или вовсе без пищи обходится? Лениво покатав мысли в голове, понял, что сейчас ни до чего хорошего не додумаюсь — слишком устал. К счастью, из-за позднего времени никто задерживаться не собирался, так что мы попрощались и отправились спать.
Праздник весеннего равноденствия закончился.
До сих пор, спустя одиннадцать лет, проведенных в этом мире, он продолжает меня удивлять. Я привык к магии, к присутствию потустороннего в своей жизни. Лично призывал духов и демонов. Посетил с визитом земли шведско-норвежской унии, у нас благополучно распавшейся. Прочел в журнале статью о перспективах использования магии крови при выведении устойчивого к колорадскому жуку сорта картошки. Не реже одного раза в месяц встречаюсь с гоблинами, начинаю считать их прекрасными деловыми партнерами. Просматривая деловую прессу, обращаю внимание на биржевые котировки орихалка и халколивана.
Люди. Неизменно. Поражают.
Мне казалось, здесь социалисты не могут появиться даже теоретически. В моём мире социализм прошел долгий путь развития от размышлений деятелей Ренессанса о подобии человека Богу, через Французскую революцию с её «Свобода. Равенство. Братство» к Ленину и Мао в двадцатом веке. Думаю, с идеей не покончено, потому что смутно помню о росте левацких настроений в западных странах. Но это — там, в том мире, где сын кухарки в принципе, после соответствующего обучения и получив подходящее воспитание, действительно может войти в элиту, чтобы управлять государством. Там нет доказательств, что происхождение, кровь наделяет человека каким-то преимуществом и даёт ему возможности, отсутствующие у детей обычных людей. Зато хватает примеров противного.
Здесь идея о всеобщем равенстве вызовет гомерический хохот. Царствующие особы действительно лечат наложением рук и словом своим останавливают чуму; волшебники швыряются молниями и варят чудодейственные снадобья; священники призывают дождь и укрощают молитвой диких зверей; дворяне физически крепче, выносливее и умнее своих подданных. Простолюдины уступают высшим сословиям, это реальность, она очевидна.
А социалисты — есть. Правда, про равенство они не упоминают, у них другие требования. Восьмичасовой рабочий день, доступ к медицине, образованию… Откуда они взялись, сказать сложно. Промышленная революция в Европе произошла благодаря усилиям священников, совместно католиков и протестантов, одинаково заинтересованных в снижении зависимости элиты от услуг чародеев. Медицина, химия, физика развивались в монастырях, многие видные ученые пользовались мощнейшей поддержкой церкви. Французской революции не случилось, зато был свой Бонапарт, вошедший в историю под именем Людовика XVI. Великий монарх, подчинивший Италию, Испанию, успешно воевавший с Австрийской империей, Англией и османами. Его родители погибли во время дворянского бунта и король с детства вынес недоверие к аристократии. Людовик избрал своей опорой в политическом плане низшее безземельное дворянство, а экономически предоставил массу льгот буржуазии. Кроме того, при нём значительно возросла роль Генеральных штатов, в которых третье сословие отныне могло проталкивать устраивающие промышленников законы.
Звучит парадоксально, но именно аристократия помогла с основанием первых профсоюзов. Ей требовался противовес буржуазии. Конечно, многие дворяне сами по себе владели заводами и фабриками, таким образом страдая от требований повышения зарплаты и других, но в целом профсоюзы их устраивали. Погромы и бунты девятнадцатого века убедили фабрикантов в необходимости контроля за рабочей массой, а появление организаций означало появление тех, с кем можно обсуждать проблему и добиваться компромисса. Или просто подкупать лидеров.
К чему я всё это вспомнил? Попал на демонстрацию в Лондоне.
Всё, как положено. По улице катилась толпа под красными и желтыми, в знак благодарности французскому монарху, знаменами, состоящая из заводских рабочих, слегка принявших на грудь для разогрева, вездесущих мальчишек и стервозно выглядящих дам. Боевики и организаторы шествия выделялись сосредоточенностью и спокойствием на общем тревожном фоне. Хулиганьё, неизбежно присутствовавшее на подобных мероприятиях, наоборот, предвкушало хорошую драку. Скорее всего, ожидания оправдаются — демонстрантов наверняка уже ждут «бобби» и нанятые фабрикантами пролетарии из беднейших районов города. Обычно в таких случаях без пострадавших не обходится, так что где-нибудь поблизости должны дежурить медицинские кареты.
Одна из женщин держала на руках маленького ребенка. Где твои мозги, дура? Выбил её сознание из ментального поля толпы и наскоро внедрил ощущение тревоги, заставляя уйти, пока не началось. Иногда мне кажется, что в требованиях консерваторов, упорно отказывающих женщинам в праве голосовать и учиться в высших учебных заведениях, есть рациональное зерно.
— Что вы думаете о движении суфражисток, мистер Синклер?
— То же, что и подавляющее большинство чародеев, мистер Блэкуотер, — ответил целитель, ничуть не удивившись вопросу. — Не наше дело.
Волшебники не голосовали и не могли быть избранными народными представителями в большинстве стран мира. У нас свои органы власти и свои законы. Тем не менее, в одном обществе живем, идеи простецов не могут не отражаться на магах.
— Я имею в виду не отношение к избирательному праву, а остальные их требования.
— Опять-таки, мистер Блэкуотер: не вижу, какое отношение они имеют к нам. Доступность образования у волшебников одинакова, в немногочисленных академиях женщин учится столько же, сколько и мужчин. Работа? Не слышал, чтобы волшебницам запрещали работать. Есть, конечно, области магии, где их успехи минимальны, но точно так же есть и направления, в которых бесталанны мужчины. По опыту могу сказать, что ни разу не встречал зельевара, способного сварить «Пряжу Медеи». Если говорить о политической деятельности, то в Совете Мудрых или Министерстве прекрасный пол тоже представлен более чем достойно… Нет, сэр — суфражисткам нечем увлечь наших дам!
В ответ я хмыкнул.
— Рассуждаете вы правильно, Синклер, однако будьте уверены: свою долю последовательниц движение найдёт. Среди молодежи обязательно появятся те, кто пожелает бунтовать ради бунта.
— Ничуть не сомневаюсь, — пожал плечами целитель. — Однако вряд ли их будет много. Вы же знаете — при необходимости глава рода способен ограничить порывы младших членов семьи.
— Пример Сапфиры Силвермонинг доказывает, что не всегда.
Жуткий скандал из недавнего прошлого. Дитя Священного Дома Серебряного Утра сбежала с обычным волшебником. Ладно, с волшебником из довольно старого и могущественного рода, но всяко не из первой десятки и сам по себе её избранник талантами не блистал. Это событие полощут как среди магов, так и в салонах смертных, приводя в качестве примера всеобщего падения нравов и необходимости более жесткого воспитания молодежи. По слухам, владыка Серебряного Утра пришел в совершенную ярость, поэтому участь беглецов представляется крайне незавидной.
Синклер поёжился. Будучи человеком разумным, он избегал упоминания столь щекотливых тем в разговорах на улице, вне защищенного помещения. Причем — беседуя с наследником другого Священного Дома!
— В целом я согласен с вашими аргументами, — делая вид, будто не заметил его смущения, продолжил я. — У волшебниц, особенно у чародеек, личной свободы значительно больше, чем у женщин из семей простецов, поэтому вряд ли идеи суфражисток будут популярны. В магическом обществе у женщин нет препятствий для самореализации. Тем не менее, большинство сознательно предпочитает сосредоточиться на детях и собственном развитии, игнорируя политическую деятельность.