— Наши хорошие друзья семьи — дяди Шериданы, о которых я уже рассказывал — как ты знаешь, атеисты. Но они тоже очень возмущались первое время непримиримой позицией корианцев к религии, считали, что они как-то перегибают палку. Особенно Дэвид, у Диуса всё же не было такого неприятия любого насилия… А потом произошла одна история. Это было ещё до прибытия нашей семьи на Корианну, они с Диусом отправились в поездку по городам Кунаги — сопровождали журналистов, собирающих материал для статей, там как раз шло масштабное строительство, эти города в большинстве своём были одно название, что города, даже дороги не мощёные… Диус задержался в одном городе, что-то улаживал с бумагами, а Дэвид с группой местных и переводчиком отправился дальше. Тебе, с Минбара, не представить, что такое пустыня. У вас в экваториальных широтах просто, ну, жарко. А это — пекло. Раскалённый песок от горизонта до горизонта, с редкой растительностью, которую ты и не признала бы за таковую. Просто какие-то чёрные зубья, торчащие из песка… От селения до селения — и два, и три дня езды. Ориентироваться большей частью приходится по приборам, ориентиров на многие километры нет. В машинах кондиционеры, и к ним приходится брать кучу запчастей — они ломаются в дороге, не выдерживая такой жары.
— Как же там живут люди? Ведь там ничего не растёт? — Дайенн, конечно, что-то читала о пустынях, когда изучала мир Земли, но было это давно и оставило только смутную память как о чём-то жутковатом.
— Растёт там, где сквозь песок прорезаются горы. В горах есть источники — ручьи и реки, которые, уходя в пустыню, бесследно теряются в песках, горы задерживают пустынные ветры, выжигающие всё живое. Поэтому там есть растительность, в том числе плодоносная. Ну, а ещё в горах добываются драгоценные камни, которые потом продаются за бесценок, как и всё, что производят эти редкие островки жизни. Естественно, к воде и пище тянутся и всевозможные животные, в том числе и хищные. Кровососущие насекомые и рептилии переносят множество болезней, опасных и людям, и животным. Так что существование там всегда было на грани выживания… Это люди, которых приговорила сама география. Но географии можно противопоставить оросительные системы, скважины, современные здания и дороги, всё, что даёт прогресс, однако всех благ цивилизации недостаточно, если не менять отношения между людьми. Дэвид тоже думал, что этого можно добиться проповедями, одним только добром… Тоже переживал о том, как много крови было пролито, как много ненависти и нетерпимости осталось до сего дня. Тоже считал, что мы слишком жестоки к тем, кто всего лишь имеет иные взгляды, что нужно добиваться единства, несмотря на все преграды между людьми. Он ехал во второй машине, был за рулём — так уж вышло, что переводчик не умел водить, и провожатые, в первой, не сразу заметили, когда он свернул куда-то в сторону — в пылевой завесе сложно заметить… Когда они добрались до того, что привлекло внимание Дэвида, знаешь, что это оказалось? Маленькая девочка. Связанная, брошенная на раскалённом песке маленькая девочка, лет семи. Неизвестно, сколько она пролежала так, она была без сознания, кажется, сколько-то пыталась ползти… Конечно, Дэвид подхватил её и направился к ближайшему городу — пришлось ещё больше отклониться от маршрута, но что поделаешь, принимать меры надо было срочно. А там ему ответили, что лучше ему положить ребёнка там, где взял, надо уважать традиции местного племени. Девочка — злой дух, но религия племени запрещает проливать злую кровь на землю, поэтому её оставили в пустыне, чтобы солнце сожгло тёмную силу. Естественно, Дэвид сказал, что так этого не оставит, и у них тоже будут неприятности за потворство зверству. Его схватили и вместе с ребёнком вывезли подальше в пустыню, бросили гореть уже вдвоём. Переводчика, как местного, пощадили, велев убираться и не болтать о том, что произошло.
— Валена ради, Алварес, я отказываюсь верить в то, что ты говоришь!
— Я говорил тебе, что Дэвид боится огня? У него были кошмары после Центавра и Тучанкью… И теперь он оказался внутри своего кошмара. Ты можешь себе представить, что это такое — несколько часов лежать на солнцепёке, где к полудню температура достигает 50 по Цельсию, и воздух раскаляется до того, что им больно дышать? И кричать бесполезно — зная, что везли тебя сюда несколько часов, что на много километров не будет ни одной разумной души, услышать тебя могут разве что хищники, готовые ускорить твою кончину. Он дополз, волоча девочку зубами на платье, до небольшого кцла — это то самое растение, похожее на торчащий из земли зуб — дававшего немного тени, и привалился к нему так, чтоб бросать тень на ребёнка. Очнулся он в шатре кочевников, обложенный мокрыми тряпками. Ребёнок лежал там же. Им очень повезло, что путь этих кочевников пролегал там, вдали от общих дорог. И ещё больше повезло с тем, что религиозные взгляды кочевников отличались от взглядов племени девочки. Их тотемом было животное с рогами, подобными рогам Дэвида — ныне вымершее, но его черепа всегда хранились в шатрах вождя и жреца. Они подумали, конечно, что непонятное человекообразное существо — потомок этого бога, и помочь ему — это принести удачу племени… В общем, эта история несколько скорректировала взгляды Шериданов на проблему нетерпимости к инакомыслию. Ну, Диус просто хотел сравнять тот город с землёй… Но ограничились тем, что Совет города в полном составе повесили. Они как раз, в общем-то, и были инакомыслящими. Принадлежали к течению, во многом не разделяющему генеральную линию. Неплохо устроились на своих постах, взимая с населения мзду за медикаменты и средства гигиены, выделенные по программе из центра, выставляя это как свою личную милость. Естественно, не ссорились с вождями и жрецами, в целом в жизни региона большинство изменений было только на бумаге. Отчёты в центр уходили приличные, по факту люди продолжали работать на тех же и крышующих их новых, механизированная обработка земли позволила только больше собирать от них себе в карман, разве что лекарства несколько уменьшили смертность… А вот просвещением, разумеется, никто и не планировал заниматься. Тёмный народ — послушный народ. Переводчика, кстати, через два месяца нашли в деревне у дальней родни. И тоже повесили.
Дайенн зажмурилась, переваривая услышанное. Представить… если вспоминать наиболее жаркие летние дни, когда они с Мирьен получали строгие выговоры от матери за то, что много времени провели на поле — нет, не представить. Да, это было жарко, но не нестерпимо, мать больше боялась даже не солнечного удара, а возможных повреждений кожи от длительного воздействия ультрафиолета. И волос. Волосы для родителей долго были чем-то чуть ли не мистическим, они прилежно читали всё, что было в доступе, о строении и свойствах волос разных рас. Можно вспоминать те случаи, когда ей приходилось довольно много времени провести перед раскалённой печью, это бывало нечасто, но бывало…
Нет, на самом деле тут не проведёшь параллелей с собственным, слишком малым и скудным пока жизненным опытом. Тут нужно вспомнить истории из Свитков Бездны — о тех, кто умирал посреди океана или космоса, осознавая, что даже не дни, а минуты его сочтены, что помощь не успеет. И ужаснуться, ведь Дэвид Шеридан не воин. Он, несомненно, читал эти свитки — в силу полученного образования и в силу профессиональной деятельности, но от него не требовали глубокого погружения в них для испытания и воспитания крепости духа. Дайенн же помнила, что в один из тех жарких дней они с Мирьен как раз потому и ушли на полдня в поле, что накануне прочитали последние записи Йанира из Звёздных Всадников, погибшего в первой битве с Древним Врагом…
— Почему девочку считали злым духом? Что она, такая маленькая, могла сделать?
— Маленькая она для тебя, Дайенн, а там дети этого возраста уже вовсю работали на полях и в шахтах. Ничего она не сделала. Она просто была телепаткой. Я говорил, это редкое явление на Корианне, и дикое племя в Кунаге точно ничего не могло знать про ворлонские гены. Они привыкли просто избавляться от того, что видится потенциальной угрозой. Шериданы добились её перевозки в Эштингтон, там было, чьим заботам её поручить. Она так до конца и не восстановилась. У жителей таких экстремально жарких широт слуховые отростки покрыты дополнительным защитным слоем из мелких чешуек, так же, как у жителей экстремально морозных широт — повышенными жировыми выделениями, но у детей этого ещё нет. Детская кожа очень нежна, поэтому родители, сколько могут, не выпускают их на солнце, либо повязывают на головы платки. Некоторые слуховые отростки обгорели, и слышала она после этого плохо. Впрочем, в тех краях было немало глухих. И это были везунчики, ведь они всего лишь оглохли, а не умерли от ядовитого укуса, от голода или непосильной работы.