— Насильственный, есть кто живой? — гаркнула над ухом громкая связь.
— Я, — икнула Дайенн после того, как восстановила дыхание.
— Офицер Дайенн? Ну, годится. Зайдите ко мне. Да, прямо сейчас.
Недоумевая, что могло понадобиться Альтаке в столь ранний час в день, обещавший как будто быть рутинным, она пересекла пустой коридор и постучала в дверь начальственного кабинета. Дверь тут же отъехала. Седой бракири стоял у терминала связи вполоборота и перекатывался с пятки на носок.
— Рад, что вы учитесь на ошибках, госпожа Дайенн, и больше не намерены врываться ко мне без стука, но в данном случае всё же излишне — если б я занимался здесь чем-то, не предназначенным для ваших глаз, я б вас, наверное, сам не приглашал. Проходите. Раз уж вы оказались сегодня на рабочем месте первой, то, чем бы вы ни планировали сегодня заниматься, заниматься будете вот этим.
Экран мигнул и воспроизвёл, по-видимому, записанное сообщение:
— «Алай Мин» запрашивает у Кандара посадку. У нас арестованный преступник, которого необходимо сдать, — потому что следом голос Альтаки ответил:
— Полегче, сынок, у меня уже разрастаются комплексы по поводу того, что там гражданские ловят преступников, в то время как мы тут чаи попиваем. Давай вкратце — что за преступник, откуда, в чём преступление?
— Это что, корианец? — Дайенн ожидала, что Альтака сейчас съязвит что-то вроде «как же прекрасно, моё дорогое дитя, что именно мне и именно сейчас вы решили продемонстрировать свои навыки в различении рас», но тот просто кивнул.
— Корианец и гражданин Центавра. Второе лицо корианской диаспоры на Иммолане, весьма влиятельное лицо. Надо понимать как большую честь то, что он явился сюда самолично.
— Вы бракири, значит — умеете ценить время, — завершал свою речь гость, — я обстоятельно расскажу всё после высадки — вам лично или любому из ваших людей. Прошу только не допустить, чтобы меня допрашивал сын палача. С ним я говорить не буду.
— Сын палача? О ком он?
— Подумайте, госпожа Дайенн. Корианцев в отделении не так много.
— Если точнее, то их двое, если считать по гражданству, а не по расе.
— В любом случае, говорить с этим типом я поручаю вам. Хоть вас с полным правом можно назвать дочерью палачей всей галактики, его, как корианца, это не может касаться вообще никак. А у меня и без него дел по горло, пока Гархилл и другие главы отделений ведут со всякими чинами разговоры по Мариголу, всё остальное-то на мне.
Ещё одна история о бракирийской тактичности, ворчала себе под нос Дайенн, направляясь к переговорной, куда, после посадки и досмотра, должен был проследовать господин Тонвико Крин. Впрочем, к этому просто пора привыкать. На полпути она, однако же, свернула, решив сперва глянуть на преступника — вернее, преступницу, с порта сообщили, что это женщина и она уже препровождена в камеру. Только посмотреть, допрашивать, конечно, уже после разговора с господином Крином, которого, как свидетеля, надолго задерживать нельзя. Ну по крайней мере, пока он не скажет что-нибудь такое, за что его можно будет задержать.
И обомлела. Похоже, она всё же научилась различать корианцев. Вне сомнения, в камере сидела Сенле Дерткин. Вот это интересный поворот.
Тонвико Крин выразительно постучал свёрнутой в трубочку стопкой буклетов по столешнице.
— Вот это эта женщина распространяла среди моих рабочих. Полюбуйтесь. Ваше дело, насколько я понял.
Уже и на Иммолане знают, что у нас за дело, вздохнула Дайенн.
— Вы имеете гражданство Центавра, верно я поняла?
Кажется, она видела всего две фотографии корианцев в народных одеждах, представления об их изначальной культуре они давали мало. Ещё до революции одежда корианцев, по крайней мере, в странах, величаемых развитыми, очень во многом копировала земную, ну, а сидящий перед ней тип облачён в подобие центаврианского мундира — без каких-либо знаков отличия и регалий, присущих тому или иному Роду, естественно, но таковые носили, когда не при параде, и центавриане невысокого происхождения.
— Да, моя семья — основатели корианской диаспоры на Иммолане, наше предприятие в следующем году празднует своё 30-летие. Мы все получили гражданство ещё 25 лет назад, когда окончательно переселились. Все — я имею в виду, достойные граждане, конечно. Я сменил своего отца на посту заместителя главы нашей диаспоры вскоре после того, как сменил его в кресле генерального директора «Фейм Винахи»…
Определённо, она научилась различать корианцев. Рельеф на лбу господина Крина более округлый, чем у Схевени, трубки, из которых растут слуховые отростки, расположены выше, а сами отростки короче и толще. Нос короче, губы шире. Возможно, они относятся к разным корианским нациям.
— Генеральные директора самолично нас ещё не посещали, — не удержалась Дайенн, — неужели на Иммолане нет собственной полиции, чтобы поручить ей это дело, и все ваши заместители именно сейчас в отпуске?
— Вовсе нет, — приподнял безволосые брови корианец, — просто я считаю это, скажем так, делом чести. Правительство Иммолана было к нам добрым, предоставив нам кров, при том, что было не обязано. Мы знаем, что такое благодарность, и не хотим неприятностей.
— Понятно, — Дайенн раскрыла буклет и нахмурилась, — простите, но я ведь не ошибаюсь, это центарин?
— Естественно, ведь большинство моих рабочих — центавриане. Таково было условие Иммолана сразу при основании нашего предприятия — квота для местного населения не менее 70%. В настоящий момент наша диаспора способствует переселению на Иммолан корианцев из земных и дразийских колоний, условия для жизни там не самые благоприятные, но предоставление вида на жительство и работы в нашей колонии требует, разумеется, благонадёжности кандидата…
— Понятно-понятно, — пусть это сейчас звучало не слишком вежливо, пусть, почему-то за это совершенно не было стыдно. В конце концов, Альтака тоже не выказал этому высокому гостю той любезности, на которую тот, видимо, рассчитывал. И наверняка ему интересно, что заставило столь уважаемую персону почтить их своим визитом лично. Нежелание огласки, через обращение к промежуточным инстанциям? Если для него так важно создать впечатление перед центаврианскими властями — конечно, чем меньше знающих о самом факте подобного инцидента, тем лучше. Или он сам не прочь получить какую-то информацию по этим «Теням»? Кто бы знал его интересы… — так вы установили личность преступницы?
Крин передёрнул плечами.
— Это не так быстро делается. Всё, что мы пока что выяснили — это что её документы были поддельными. Она прибыла по нашей программе помощи соотечественникам, якобы из дразийской колонии, но дразийского языка она не знает. Полагаю, документы ей сделали наниматели. Вам ведь не составит труда выяснить, кто она на самом деле.
Определённо. Почему во всех этих странных вещах нет ничего удивительного? Может быть, она не предполагала, что Сенле Дерткин связалась с «Тенями», но узнав об этом, удивлена ли? Нет. Госпожа Дерткин не показала себя разборчивой в поиске себе места в жизни.