— Ты ведь знаешь, она не меняла фамилию потому, что под ней была уже достаточно известна — научные работы, патенты… Но она была замужем. И в тот момент ждала ребёнка. Как я понял, ни она, ни он в жизни не сталкивались с чем-то страшнее его болезни. Не сталкивались с жестокостью, не оказывались там, где не действуют ни закон, ни уважение к человеческой личности… Им было очень страшно. Я не знаю в точности всего, что там происходило, он, понятно, не рассказывал, а я не могу владеть всей его памятью, которая недоступна ему самому. Что они собирались с ними делать? Вероятно, использовать для шантажа, для выкупа, зная-то, кто их семьи… А тебе ли не знать, что эта братия крайне редко отпускает заложников живыми. Я только знаю, что она сломалась. Она умоляла отпустить её, клялась, что никому ничего не расскажет… Страх за свою жизнь и ребёнка оказался сильнее и гордости, и привязанности к Элайе. И он не смог справиться с охватившими его шоком и гневом… В его жизни не было такого, и не должно быть. Пираты — они, во всяком случае, чужие. Неведомые монстры, в которых нет человеческого. А Эстер была своя. Любила, опекала. И предала. Отреклась от него. Он просто… разорвал её. Разнёс на ошмётки. А вслед за этим разлетелось и его сознание.
— Господи…
— Как ты понимаешь теперь, он не мог не стать тем, кто убивал так же легко, как дышал. Он убил дорогое ему существо — как он мог дрогнуть над тем, к кому испытывал ненависть? Бесполезно говорить, что так не должно было случиться. В этом мире случается слишком много чудовищного. Тебе остаётся надеяться, что все вместе вы сможете вытащить его из кошмара. Ты дорог ему, и он тебе, кажется, тоже — значит, вы сумеете найти выход…
— Ну что, вроде, вам ещё только не сообщала. Замуж я выхожу.
Дайенн всплеснула руками.
— О, Шочи, поздравляю! Хорошие новости нам сейчас не помешают.
Дородная хаяк смущённо сплела-расплела пальцы рук.
— Да как сказать… С другой-то стороны — не к времени оно как-то, вон у тебя, Дайенн, в семействе траур, да и у Алвареса, как ни крути, семейные события не очень хорошие…
— Перестань, Каис, вот уж точно не значит, что ты должна сообразовать свою личную жизнь с нашими проблемами.
Сайта поднял голову.
— А за кого?
— За Ругго, — как-то даже удивлённо ответила Каис, словно не предполагала такого дурацкого вопроса, — я-то думала, у нас полное отделение сплетников и все про всех всё знают, а выходит, не совсем… Ну, вот так получается, за иномирца выхожу. А что сделаешь, хаякским мужчинам я как-то не нравлюсь — сами видите, какая я, кому ж нужна такая баба, которая большинства мужиков больше как не в два раза. Да и они мне, честно говоря, как-то не очень. Ну, я не про всех говорю, у моих подруг всех замечательные мужья, а мне что-то недоноски одни попадались… А Ругго, тут никто, поди, спорить не будет, мужик отличный, это кроме того, что на него я хоть сверху вниз смотреть не буду. А что детей не будет — так невелика печаль, мы ж Нирлу удочеряем. Будем всей семьёй тут жить. Как с учёбой её, тут не знаю, правда, но вроде и дистанционно можно. Она девочка-то способная. Даже не знаю, чего это хаяки с голианами детей иметь не могут, нарны с землянами вот могут, а я б не сказала, что больше похожи.
Махавир присвистнул.
— Полицейская семья, да ещё межрасовая — это, конечно, круто и, как говорит Алварес, прогрессивно. А ваши семьи как, не против?
Каис махнула рукой.
— Что там семьи у него-то. Брат не против, нет. Он и сам, было дело, чуть на землянке не женился. Ну, я вот согласие бабушки получила наконец. У нас правило такое, чтоб родня давала согласие. Обычно это формальность, кто когда что против говорит. Но тут-то инопланетянин. Ну, никто против и не был, они ж и не думали, что я замуж уже когда-нибудь выйду, бабушка вот только ещё надеялась на что-то. А так вообще кого в наше время межрасовыми союзами удивишь? Вон живой Алварес сидит. Ну и сам-то ты, чего у тебя с Элентеленне? Я ж не слепая, вижу. Ну или шеф наш, будто кто-то тут не понимает, чего его на историческую родину именно сейчас потянуло, когда Зирхенов туда отправили? Да много кто из полицейских прямо со своей расой семью создаст? Среди сослуживцев больше-то иномирцев. Ладно, к чему я тут веду-то. Вы ж на Минбар тут отправляетесь, я — нет, я ж тут на свою голову повышение получила… Так вот может, Дайенн, сможешь подобрать мне там платье? Очень уж я ваши ткани люблю. Правда, не знаю, реально ли там мой размер найти, у вас же там все мелкие, тощенькие, и то верно, шибко ли отъешься на фларне… Не Элентеленне ж просить, она ни языка там не знает, ни чего вообще… Вот печально, что Ранкай наш отбыл уже, надо б было и по такому случаю подарками закупиться — свадьба дрази это и тем более не рядовой случай. Когда это свадьба дрази-полицейского, а не толстосума какого-нибудь. Но как-то так я по Ранкаевым оговоркам поняла, жить-то они потом здесь планируют, так что может, ещё и не поздно…
— Да уж пожалуй, работу Ранкай, может, и там найдёт… а может — и не найдёт, по крайней мере чтоб иметь доход уровня, подобающего хотя бы плохонькому дразийскому семьянину. Вон даже Гархилл предпочитает торчать здесь, так, наверное, и помрёт на работе. …Они?
Шочи посмотрела на землянина сострадательно.
— А я тебе о чём толкую? Да и сам подумай, не лучший ли это вариант. Они там где жить будут? Поскольку он теперь, получается, ей первый муж — должен для жены дом купить, а это что — в долги влезать? Ему аккурат всю жизнь на этот дом и работать. Других-то мужей ждать не приходится, в смысле, чтоб с финансами. Которые с финансами — тем наследники нужны. В доме матери остаться нельзя — скандал… Да это и вообще самое лучшее — обоим свалить от родни подальше и не напоминать о себе. Вот Иешуа интересовалась, какие тут вакансии возможны для тех дрази, что ни двери вышибать, ни двери чинить навыков не имеют. Как вон Алварес не даст соврать — очень прогрессивная получается девушка.
У Махавира шок в словах Каис немного другое вызвало.
— Как-как её зовут?
— А… Так ведь дрази, что ты хотел. Имена девушкам дают матери, а они там не очень и в своей-то культуре образованные, не то чтоб в иномирной. Так, что-то услышали по верхам. Звучание понравилось, значение вроде хорошее… Ну, в нашем ли отделении к странностям привыкать? Как господин Синкара, кстати, говорил — каким бы ты ни был чудом в перьях, ещё хоть один-то такой случай найдётся. Вроде, это он про себя и про госпожу Дайенн, что оба иномирцами воспитаны, но пара человек на него тогда на всякий случай обиделось…
Сингх сказал, что вот на Земле космодром — это территория космоса, а здесь сразу, с первых шагов становится понятно, что попал на Минбар. Да, думала Дайенн, только ощутив под ногами несомненную и надёжную твердь родного мира, понимаешь, как соскучился. Самое время вспомнить слова Диего Колменареса, пересказанные его младшим братом — что космос их истинный дом. По крайней мере, он в первый свой рейнджерский вылет ощутил именно это. Андо, при всём уважении к брату, согласиться не мог. «Дом, безусловно, необходимо иногда покидать, чтоб осознать его место в твоей жизни. Чтоб мечтать о возвращении. Это важно, преодолевать все эти дурацкие страхи — вроде того, что внезапно кончится воздух. Мы все пришли со звёзд, но ведь пришли не куда-нибудь, а именно сюда, что-то это да значило». Дайенн не стала напоминать, что пришли они как таковые не сюда, а на землю аббаев, а колыбель их вида сгорела в звёздном пламени, это привело бы именно к такому заключению, что Диего прав. Могла ли она сказать, что он не прав — она пока не знала. Не напоминать же именно сейчас мрачному Алваресу обо всех его ехидных вопросах, болезненности которых, может быть, он сам не осознавал. Есть, что вспомнить из слов дяди Кодина, он слова всегда находил. «Страх быть не принятым, Дайенн — он нормален, он известен всем. Для этого не обязательно видеть в зеркале то, что отделяет тебя от окружающих и понимать, что изменить ты это не в силах. Если б для того, чтоб быть минбарцем, достаточно было родиться с минбарским лицом — мы были б неотличимы от животных. Принятие даётся авансом, когда ты дитя — а дальше ты должен подтверждать, оправдывать это принятие своими делами, своей верой, своим почтением к нашим ценностям. С первого нашего шага, с первого нашего слова мы должны думать о том, оправдываем ли».
Для космодрома здесь какая-то поразительная музейная тишина, сказал Сингх. То есть, гул голосов, звуки движения тележек и подъёмников, деловитый писк систем контроля — всё это есть, как иначе, кроме их корабля в это утро ожидается ещё три. Но всё такое приглушённое, как бы за некой гранью, словно распростёртые ладони статуи Валерии, приветствующей своих детей, успокаивают бурлящую толпу и это действует даже на не минбарцев. Дайенн улыбнулась. Любой минбарец скажет, что тут просто безумное столпотворение. Хотя молодое поколение уже привыкло к толпам иномирцев и не считает их варварскими ордами, несущими хаос в их чистый, веками оберегаемый от штормов мир. Иногда им даже нравятся эти шторма. Впрочем, как и в родительском поколении, тут отношение бывает очень разное…