— Если они слышали об укусах — то должны были слышать и о том, что они были лишь на некоторых телах, и не являлись причиной смерти ни в одном случае — вся кровь из тел была выкачана специальным оборудованием. Если и предполагать, что кто-то создаёт себе запас такой специфической провизии — он явно выбрал не лучших доноров. И если уж вспоминать фольклор о кровососущих тварях, то следует вспомнить заодно, что в разных культурах бывали в прошлом, иногда не столь уж и далёком, весьма любопытные традиции. Например, пить кровь врага, да. Или сделать кубок из его черепа…
— Я рад, что вы это понимаете, господин Алварес. Но вы также понимаете, насколько сложное это положение для нас. Если среди этих убийц действительно мой сын…
— Что, для начала, вилами на воде писано. Есть и такая версия, что это мистификация с непонятной целью. Я не понимаю одного — как все эти годы вы спокойно жили при том, что ваш сын исчез?
Глаза ранни сверкнули.
— Спокойно?! О, спокойно я не жил ни минуты! Но что я мог сделать, что? Я не мог, как любой гражданин ваших, нормальных миров пойти и заявить о его исчезновении. Мне пришлось бы раскрыть себя и подвергнуть его ещё большей угрозе… Все эти годы мы просто выживали, делали всё, чтоб не обнаруживать себя, и я мог мечтать только об одном — чтоб всё оставалось так! Это моя вина, конечно. Я не должен был позволять себе заводить семью, выпускать ещё одного ранни в мир, где нам не место. Теперь я в тупике, но моему сыну, возможно, во сто крат хуже…
— Но вы всё же решились придти сюда и раскрыть себя передо мной. И я считаю, вы поступили правильно и следовало сделать это намного раньше. Мир неизбежно привыкает к непохожим, а искать вашего сына силами полиции Альянса — гораздо продуктивнее, чем просто молиться о нём и корить себя. Расскажите мне больше — о своём мире, о том, как попали в наш мир, об обстоятельствах исчезновения вашего сына. Впрочем, подождите, я позову мою коллегу, ей, как медику, думаю, тем более будет интересно… И вместе мы… Ну, думаю, сможем составить все необходимые документы, чтобы заявить Альянсу о вашей расе и приложить все силы, чтобы найти и вашего сына, и ваш мир. Ведь вы хотели бы вернуться домой?
Раймон долго пристально вглядывался в лицо человека.
— Вам… не кажется отвратительным всё то, что я вам рассказал? Вы не считаете нас адскими чудовищами?
— Нет, а с чего бы? Да, понимаю, вы, узнав, что в наших мирах есть легенды о ночных монстрах, пьющих кровь, могли предположить, что приём для вас… будет не самый тёплый, настороженный… Но по правде, я не вижу в этом восприятии ничего логичного. Питание кровью едва ли хуже, чем питание мясом, забирая кровь, можно оставить жертву в живых, забирая мясо — однозначно нет. А большинство рас, у которых такие легенды есть, так или иначе плотоядны, в смысле, всеядны… А в наше время верят в фольклорных вампиров очень немногие, научная мысль давно доказала, что процент реальных основ в этих легендах, в сравнении с фантазиями, очень невелик. И… поверьте, я сделаю всё, чтобы найти вашего сына. Когда-то, как раз тоже четыре года назад, так же похитили моего брата. Я не теряю надежды его найти. Вы тоже не теряйте надежды.
Дайенн расчёсывала Нирле волосы после душа. В последнее время между их сменами девочка жила то у неё, то у Тийлы Нанкто, и вскоре Дайенн обнаружила, что её не то что не напрягает необходимость заботиться о «подарке» с Зафранта, а даже нравится. Может быть, она просто тосковала о сестре, и девочка напоминала ей их с Мирьен беспечное детство… Вот, например, сейчас она поймала себя на размышлении, что всё-таки очень жаль, что душ здесь только ионный, а как хорошо бы было набрать для Нирлы горячую ванну. Такую, как у них в детстве — с собранными мамой травами, с потешными плавающими игрушками — они меняли цвет по мере остывания воды… Надо будет, когда мама снова спросит, чего ей прислать, попросить ещё этого масла для волос, на двоих им с Нирлой нужно всё-таки побольше. И, наверное, прислать что-то из их с Мирьен детской одежды, а то Нирлу, конечно, с миру по нитке одевают, но как это выглядит — понятно. Нет, конечно, не у Алвареса же её селить, Дайенн была в его комнате один раз и поражалась, как он сам-то там выживает, а уж селить в этот бардак ребёнка…
Уже традиционно во время их рабочих смен Нирла слонялась по отделению, ища, кому чем быть полезной, или сидела, по составленной Вадимом прописи училась писать — он обещал устроить её перевод на Корианну, в один из столичных интернатов, где вместе с корианцами жили и дети работающих на Корианне людей и других иномирцев, у кого не было возможности, как у Алваресов и Александер-Ханниривер, воспитывать детей дома, а отсылать их на историческую родину хотелось ещё меньше… За прошедшие годы там немного привыкли по крайней мере к некоторым видам инопланетян, и брать ответственность за детей, когда это не беспомощные младенцы, уже не боялись. Дайенн прекрасно понимала, что её возражения, что голиане до сих пор в этот список не входили, несостоятельны — не корианцы и не Алварес лично изъяли этого ребёнка из родного мира, и наивно надеяться, что Малхутарро щепетильно заботился бы над созданием для неё идеальных условий, не такова цена этому товару, и не таков подход к вопросу у хозяина, как у того же Туфайонта…
Ну, может, и не Алваресу решать, куда отправляться жить ребёнку, но кому — тоже непонятно, Гархилл вёл по этому поводу какую-то переписку, но подробностей пока не оглашал, а спрашивать никто не решался — Гархилл, как главный, делами и так завален. Альтака долго ворчал, что отделение не детский сад, но как-то довольно быстро девочка нашла путь и к его суровому сердцу. Возможно, тем, что охотно бегала для него за кофе, когда ему не хотелось самому отрывать задницу от кресла.
А может быть, не могла не подумать Дайенн, Нирла просто отвлекает её от неудобных, неприятных мыслей. Оттягивает момент, когда нужно будет связываться с алитом Соуком и прилежно передавать ему очередные крупицы откровений Алвареса. Зачем? Какой в этом смысл? Ей не положено и задаваться подобными вопросами, но что уж поделаешь, она задавалась.
Нирла долго зачарованно любовалась заколкой на своих волосах — простенький «крабик» казался ей настоящим королевским сокровищем.
— А почему вы сама его не носите?
— Потому что он детский, Нирла. Я уже выросла из таких, и на работе было бы уже как-то вообще несолидно. Но я взяла его с собой, как память. Мама подарила мне его на десятый день рождения…
Девочка несмело коснулась жестковатых рыжих волос.
— У вашей мамы такие же волосы?
Дайенн улыбнулась, почувствовав, что от этого лёгкого касания ей вдруг стало очень хорошо. Это ведь значит, что девочка больше не боится её, доверяет ей…
— У моей мамы вовсе нет волос. Она минбарка.
— А… как же…
— Я приёмная дочь.
Нирла задала вопрос, показавшийся ей логичным, и показавший Дайенн ещё большее доверие и расположение девочки к ней.
— Ваша родная мама вас бросила?
— У меня не было родной мамы, Нирла. Вообще не было. Мы с братьями и сёстрами были выведены искусственно. То есть, конечно, от кого-то были взяты те клетки, из которых мы были созданы, но это было множество мужчин и женщин, среди них невозможно выделить каких-то конкретных маму и папу. В любом случае, сейчас они все мертвы, и…
— Вам грустно из-за этого?
Сколько раз, в той или иной форме, этот вопрос возникал перед ней, сколько ещё будет возникать?
— Не знаю, Нирла, из-за чего мне больше грустно… Нет, жалеть о том, что мой мир погиб, я не могу, всё-таки они были… думаю, ты слышала, они были очень злыми. И вряд ли изменились бы настолько кардинально, чтобы сейчас дружить с мирами Альянса. Скорее, мне грустно, что я… Нет, не что у меня не было мамы и папы, потому что были ведь, замечательные мама и папа, которых я очень люблю… Но вот именно потому, что я была выращена не так, как это было принято у моей расы, я имею понятия о любви отца и матери, о тепле родительского дома, о том, что семья — это очень хорошо… И мне грустно, что я была рождена не как плод любви неких мужчины и женщины, а как… образец. Идеальный образец своей расы, идеальный солдат…