— Твоё поддельное удостоверение никого не убедит, Маниша, не настолько плохо работают службы на Дельфи, чтобы не дать уже ответ по твоему удостоверению. Кроме того, на ящике с детонаторами-то твоих отпечатков, конечно, нет… А вот на инфокристалле с макетами весёлых сказок для шлассенов — есть.
На самом деле, конечно, не было… Но Махавир не знал, точно ли об этом знает сама Маниша. В конце концов, инфокристалл редко вставляют в гнездо не голой рукой, а в перчатках. А в том, что инфокристалл везла именно Маниша, он не сомневался. Хотя бы потому, что обнаружили его, чисто случайно, в тайнике за переборкой именно потому, что туллок учуял слабый запах специфических приправ для приготовления шлассенских шариков, а то же вещество входило в состав крема для рук, найденного в багаже Маниши.
Девушка улыбнулась — медленно, хищно, между ярко-оранжевых губ мелькнули ровные жемчужные зубы.
— Махавир, ты для своего возраста что-то очень наивный… Ты и правда думаешь, что сможешь меня посадить? Я, конечно, понимаю, это бы очень утешило твою уязвлённую гордость…
— Это смотря, Маниша, что мы на тебя найдём, — спокойно ответил полицейский, — а то, может, и на высшую меру наскребётся. Я не удивлюсь, если на тебе есть кровь и кроме Гароди. Не говоря уж об этом вашем творчестве… Кровь, которую вы планировали пролить чужими руками, подговорив шлассенских рабочих на мятеж против земного руководства — она тоже была бы на ваших руках.
— Ой, «кровь», пафосно-то как… А что не так, а? Они и сами давно не против с ними сцепиться, их только нужно немножечко подтолкнуть…
— Завезя в колонию партию палёного алкоголя, сдав информацию об этом человеческому руководству компании и вынудив их завинтить гайки в сторону сухого закона, а затем спровоцировав стачку с гибелью рабочих, выставив землян эксплуататорами и убийцами шлассенов? Маниша, за что ты так ненавидишь инопланетян? Я не помню, чтобы хоть кто-то из них когда-то сделал тебе что-то плохое, хальса всегда жила в мире со всеми соседями…
Арестантка рассмеялась — мелодично и нервно, в тон звякнувшим серёжкам в форме лавровых веточек.
— Ненавижу? Да ты непроходимо глуп, Махавир. Зачем же мне их ненавидеть? Со многими из них очень даже хорошо и приятно работать. Ненависть — это для дураков и подростков, а у нас бизнес, Махавир. Сам посуди, много ли нам удалось бы, если б они сами не готовы были к тому, на что мы их толкаем? Этот ваш Альянс смертельно надоел многим, это скучно, Махавир, потому что неестественно. Разумные существа не могут без войны, когда им некого желать победить, они теряют смысл жизни, им не к чему стремиться… А нам совершенно нет интереса желать победы одним и гибели другим, в сущности всё равно, кто кого где победит… Ни к чему кроме своих интересов прибавлять себе ещё чужие. Главное — что пока есть война, есть и развитие, есть прогресс, есть хлеб и у тех, кто изобретает новые виды оружия, и у тех, кто его продаёт.
— Так рассуждали Тени, Маниша.
— Ну да, Тени… согласись, они ведь были умные ребята? Кажется, они были к людям поближе, чем некоторые люди, решившие, что здравая идея создать галактику без войн.
Махавир скрипнул зубами — видит бог, ему не нравился такой поворот разговора, и с каким удовольствием он не слышал бы этого. Привычные пираты, привычная трясина лёгких, но кровавых денег — лучше б было сейчас, чем это веянье чистого зла.
— Они просто умели думать не только о себе, Маниша. А обо всех. О тебе тоже. Обо всех детях, у которых должна быть возможность расти, не зная войны, не зная потерь, не теряя родителей, не голодая, не попадая в неволю, обо всех женщинах, которые должны иметь право сполна отдать свою любовь избранным ими мужчинам, не боясь потерять их на новой войне, не боясь попасть в руки захватчиков-насильников, обо всех стариках, которые имеют право дожить свою жизнь до преклонных лет, в своих домах, в окружении семей. О том, что мы должны перестать бояться, перестать считать инопланетян иными, чем мы сами, враждебными лишь потому, что отличаемся… Разве не этому учит Гуру Грантх Сахиб — что все мы равны перед Создателем, что каждому должна быть протянута рука помощи? Разве Альянс не воплощает лучшим образом принципы Грантх Сахиб, как ты могла пойти против своей веры?
— Ой-ой, щас расплачусь! Детишек им жалко, женщин, стариков… Надо просто быть сильным, и всё. Сильный мужчина сможет защитить свой дом, а слабому и жить незачем, слабого и незачем избирать в мужья… Вера… Жить по вере хорошо, пока ты не высовываешь носа со своего поля или пастбища. Если вышел в космос — веру надо оставить дома. Если ты не поймёшь это, Махавир, для тебя всё кончится плохо. Ты не представляешь, что сейчас начинает происходить, какие силы поднимаются… Если б ты был умнее, Махавир, ты б подумал об этом. И, пока не поздно, примкнул к нам. Нам нужны свои люди везде, в том числе в полиции.
Парень вскочил, едва сдерживая негодование.
— Я тебе обещаю, Маниша, ты отсюда не выйдешь. Я добьюсь, чтобы ты состарилась в тюрьме. И никакие покровители тебе не помогут. Мы и до них доберёмся.
— Попробуйте, мальчики, попробуйте. Вера, она ж для того и существует, чтоб поддерживать в трудную минуту?
— Алварес, я тебя ненавижу! — простонала в который раз Дайенн, прикладывая к ссадине над виском лёд. Жаловаться, конечно, было грех просто в силу того, что им всем всё же удалось выбраться оттуда живыми. Но отчаянное бегство через непролазные заросли чего-то колючего и жгучего было не совсем тем, что она хотела бы запомнить о работе в полиции. Вселенная, почему она на это согласилась? Ну да, Алварес дал ей не больно-то много времени на размышления, просто взял в оборот, усталую и выбитую из колеи всем вчерашним… А Сайкей, даром что как старший должен бы быть рассудительнее, всегда поддержит любую авантюру старших по званию, даже если не удержится в процессе от ворчания.
Самому Алваресу, правда, тоже досталось — он в процессе бегства умудрился садануться боком о сучок и сейчас сдержанно постанывал, пока Лалья обрабатывал ему рану. Обезболивающее только начинает действовать…
— Думаю, шефу об этом говорить не надо, — изрёк Сайкей, осторожно ощупывая рану сквозь повязку.
Да уж, наверное. Что-то он скажет, наверняка, о том, что успех на Зафранте вскружил молодёжи голову и она решила, что теперь везде такими методами можно. Сложно представить, какими именно выражениями он это скажет, на то у него есть расовое и возрастное преимущество… но что-то — скажет.
— Это замечательно звучит особенно от тебя. У тебя огнестрел, как ты это надеешься скрыть?
— Обыкновенно, не пойду к Реннару просто. Само заживёт. Мы, дрази, сильные…
— Сайкей! Взрослый мужчина, что за детское поведение! Чтобы оставаться в строю, нужно беречь своё здоровье, оно не только твоё, от него зависит остальная команда…
Выдохлась Дайенн, впрочем, быстро — от Реннара она уже слышала немало о том, какие дрази трудные пациенты.
— Главное — чтоб нам тут… остатки здоровья не подпортили, — хохотнул Лалья, — после всего-то. Хотя сдаётся, Хистордхан понимает всё же, что нужно быть осторожнее. Он же не знает, сколько нас было и что мы успели увидеть. Трупы точно обстановку не разрядят. Трупов тут и так многовато…
От этих слов встрепенулся сгорбившийся в углу Тулпеше — язык иномирных гостей он знал плоховато (что ночью доставило немало проблем, и если б дело было только в кошмарном выговоре, из-за которого иногда вообще невозможно было понять, что он говорит), но слова, связанные со смертью и мертвецами, опознавал в речи прекрасно.
— Труп, да! Вы видеть! — его монументальный нос словно бы резал воздух перед ним, как воинственный клинок, — теперь вы знать, что это быть раньше правда. Мой бедный брат… Он видеть раньше, теперь вы видеть, надо, чтоб все видеть потом. Этот Хистордхан работать злу! Друг мёртвых — враг живых… Он принимать в свой дом скверна, и она быть рушиться на всех нас! Кто знать, сколько мертвецы у него! Кто знать, сколько пострадать, как мой брат!