Дайенн ненавязчиво разглядывала ещё двоих вошедших. Мужчина внешне действительно отличается от Руджанта и самого Хистордхана — более низкорослый, коренастый, с крупными, грубоватыми чертами лица. Пожалуй, его сложно назвать красивым, тем более ввиду следов суровых жизненных тягот. Но ярко-синие весёлые глаза так и приковывают взгляд. У Тамель бледное овальное лицо, которое можно назвать невыразительным, если не некрасивым. Кажется, она не очень похожа на мать и отца, скорее является размытой смесью их черт. В её длинных тонких пальцах, сжимающих ладонь мужа, столько сдержанной нежности…
— Сейчас это пока не очевидно, но Тамель ждёт ребёнка. Это то, ради чего стоит жить, госпожа Дайенн — мой внук, у меня снова будет внук… Я не смог бы вернуть к жизни мою Линшат, её мужа и сына — они были кремированы, как все заражённые, машина не сможет восстановить тела из праха. Но я могу надеяться на то, чтоб подержать на руках другого внука, как сейчас держу Кизутаршина — не родного мне по крови, но появившегося на свет благодаря мне. Будут и другие… Всего я воскресил 12 человек, включая мою жену. Всех остальных, кроме неё, я выбирал молодых — мало приятного в том, чтоб получить обратно жизнь, которая всё равно на исходе. Машина восстанавливает ткани, устраняет некоторые повреждения, послужившие причиной смерти, но не обращает вспять естественные процессы старения. Так что для себя я её точно использовать никогда бы не стал. Я ровесник века, госпожа Дайенн, и к смерти готов. Но я, пожалуй, всё же испорчу красивую цифру и сколько-то поживу. Пока силы есть. Я не прошу помощи, не привык просить. Я делал и делаю что могу для своей семьи и тех, кто присоединился к ней. Я прошу лишь не мешать.
В комнату тем временем зашли ещё несколько человек, остановились поодаль, явно чувствуя сильную скованность. Слуга-ллорт занял прежнее место за спинкой хозяйского кресла.
— Не более чем через неделю, скорее — дней пять, машина закончит свою работу и к жизни вернётся тот, чьё тело доставлено последним. Потом настанет черёд того ребёнка… Выкрасть это тело стоило некоторых трудов и в первый раз, госпожа Дайенн. Но я считаю, что эти труды оправданны. Оно покоилось в усыпальнице на Приме, там в те времена жила его семья. Было непросто спустя столько лет узнать его историю, но мне удалось. Официально ребёнок умер от воспаления лёгких, совершенно неожиданно — это был очень здоровый, крепкий малыш. Безутешные родители вскоре после этого вернулись на Лумат, тело они забирать не стали, центаврианские друзья предложили похоронить его по местным обычаям, в усыпальнице их рода. Это действительно большая честь, хотя нам, лумати, это и не близко… На самом деле ребёнок был отравлен родственниками — он был единственным наследником немалого состояния своих родителей, других детей у пары не ожидалось. Можно не сомневаться, после их смерти убийцы ни в чём не нуждались… Скажите, госпожа Дайенн, разве не стоит использовать шанс вернуть этому ребёнку несправедливо и жестоко отнятую у него жизнь? Его родители, конечно, давно мертвы, но будут другие — его усыновят мой сын и невестка. При всех достоинствах Дикхалсур, есть один печальный момент — она бесплодна. Жизнь в рабстве сильно подорвала её здоровье… Они будут любить его, как родного, он будет иметь свою долю в семейном бизнесе. Пусть спустя десятилетия и таким странным образом, но справедливость восторжествует. Разве это не должно интересовать вас больше, чем вопрос, каким образом, через кого, я сумел похитить тело из вашего института. В конце концов, вам оно и не принадлежало. Я обещал вернуть этого ребёнка к жизни — и я привык держать обещания.
— Меня больше интересует, — процедила Дайенн, — чья из этих жизней стоила жизни вашего слуги.
Хистордхан скорбно поник.
— Я не хотел этого, клянусь, не хотел. Это было самодеятельностью моего подчинённого, хотя я не снимаю с себя вины в том, что не сумел донести до него свои пожелания внятно. Я рассчитывал, что он просто припугнёт его, чтоб не болтал лишнего, но земляне часто, увы, склонны к неделикатному решению вопросов… Я не буду изображать, что глубоко сожалею о смерти этого парня, это точно не было невосполнимой потерей для его народа и вселенной вообще, но мне не нужны неприятности с местным населением, я ценю свою спокойную жизнь. Я готов убить за свою семью, думаю, в этом любой, у кого есть семья, может меня понять, но предпочитаю решать проблемы бескровно. Не так сложно не болтать о том, что видел, особенно если видеть этого не должен был, не правда ли? Я послал этой семье небольшую компенсацию — так, чтоб они не могли отследить источник перевода. Вы можете сказать, конечно, что это не вернёт им родственника — ну, это действительно невозможно, и не моя вина, что зенды кремируют тела. Впрочем, я склонен полагать, некоторое количество денег для них оказалось существенней, чем некий сородич живьём… Я планирую решить все сопутствующие проблемы до конца года, госпожа Дайенн. Я купил землю в северных областях, сейчас там строится большой дом. Туда переселится часть нашей маленькой популяции… Место хорошее, там растут дикие кэдзла, значит, можно насадить и хуфу — это дразийский виноград, гораздо более холодостойкий, чем большинство его земных аналогов. Вокруг много останков древних городов, а значит — и захоронений, это служит некоторой гарантией, что зенды туда не сунутся и мы им не помешаем. Наше племя едва ли сможет стать достаточно большим, тем более пока что, кроме моей дочери, у нас всего три пары среди воскресших, и уверенно назвали себя мужем и женой только Руджант и Силдар. Выправить документы, придать их существованию официальный статус — будет посложнее, но справлюсь и с этим. Отнять жизнь — в любом мире сотня способов и причин, вернуть жизнь редко кому удавалось. Быть может, кто-то назвал бы неэтичным и дерзким мой поступок, но вы, госпожа Дайенн, кажется, не относитесь к таким? Вы не сомневаетесь, глядя на них, что это живые люди, не считаете, что в их облике в мир вторглись нечистые силы?
Взгляд скользил с каменного лица Силдур к живому, мягкому, ещё не оформившемуся личику её сына — ребёнка, которого, если верить всему здесь рассказанному, просто не должно было быть на этом свете, и всё же вот он — в больших серых глазёнках ещё только начинает проступать эта потешная детская серьёзность, которую мудрецы называют памятью о внетелесном, преджизненном опыте, утрачиваемом с обретением речи. И где-то в теле Тамель, некрасивое лицо которой светится счастьем, как минбарский кристалл, потому, что свет неотъемлемая часть его природы — зреет такое же дитя, которое не должно было рождаться на свет… Но рождается ли во вселенной что-то, чего не должно быть? Если она смела спорить с Алваресом на эту тему, то и мысли такой сейчас допускать не должна. Если эти души, вопреки закону извечного круговорота смертей и рождений, вернулись в тела — значит, и на такой случай у Вселенной что-то предусмотрено.
— Чего вы хотите от меня, господин Хистордхан? Чтобы я закрыла глаза на смерть Шудвеке, на посылки с мёртвыми телами, на поднимающиеся среди зендов брожения?
— Да. Именно этого я от вас и хочу. И понимая, что вы можете сказать, что хочу я слишком многого — напоминаю, что прошу не для себя, а для этих молодых людей, для их будущих детей. Вы можете иметь многое против меня, но имеете ли вы что-то против них? Что даст вам, к примеру, мой арест? Я скончаюсь в тюрьме, мир заговорит о лумати, потянутся любопытные с не обязательно невинным любопытством… Машину конфискуют как вещественное доказательство, не дав мне воскресить того мальчика… А куда она денется потом? Вы ведь догадываетесь, что следы её вскоре потеряются? Правда, в ней осталось крайне мало заряда. А каким образом она заряжается, мы так и не сумели разобраться. Её хватит, быть может, всего на одно воскрешение… Или не хватит и на это, ведь на мумию мальчика потребуется много энергии, тем более что вы дополнительно повредили её своими исследованиями. И я нахожу это справедливым, было б слишком щедро воскрешать всех, кого мы захотим. Я отдал бы эту машину лично в ваши руки, госпожа Дайенн, допускаю, вы сумели бы распорядиться оставшимся зарядом мудро — но не одному из правительств. Вы ведь понимаете, что они сумели бы найти специалистов, которые разберутся, как перезарядить машину либо сконструировать подобную по её образцу. И в сравнении с тем, что может тогда произойти, вы назовёте детскими шалостями мои действия.