— Кто же всё это делает?
— Вот про это, полицайчик, ты у меня не спрашивай. Ты у нас полиция, тебе и карты в руки. Я сорок пять лет работаю, всякое видел, а такого — нет. Может, сами и делают, исполнителей устраняют… Да только и тише это делать можно. Скорее, появились и у них свои враги, двинутые, им под стать. Вот и шорох теперь в народе, все как с ума посходили, друг на друга кидаются — безопасных мест-то теперь не так много будет, пойми, где безопасно-то, если даже в лумати пролезли… А жопу свою спасти каждому хочется. Крысы бегут с тонущего корабля, ха-ха-ха. Я те чо всё это говорю — я в тюрьму лучше пойду, чем где-нибудь в этом секторе останусь, я ж всё же с этими «Тенями» немного, да работал, хоть и не знал тогда, что это они. У гроумов, может, и не достанут, да у гроумов и от своих сейчас не протолкнуться. А я всё одно не боец больше, лечила сказал, половину ливера менять надо, и то не гарантия…
Дайенн поймала себя на том, что уже минут пятнадцать просто наблюдает работу местных врачей. А потом поймала на следующей мысли — что руки чешутся к ним присоединиться. Работы у них сейчас, откровенно, больше, чем предполагал штат… Русоволосые близнецы энфили, с покрасневшими явно от недосыпа веками, прокатили мимо неё каталку с привезённым с операции дюжим дрази — повреждённую конечность пришлось ампутировать, и сразу же бросились куда-то за ширму. Средних лет зандерианка, с выглядывающими из-под шапочками косичками, переплетёнными лентами и бусинами, распекала молоденького землянина, который потащил растворы не туда, куда ему сказали, а совсем куда-то не туда, и параллельно просматривала что-то на планшетках, передаваемых ей стайкой медсестёр-шлассенок. Кажется, увиденное там ей не очень-то нравилось… Пожилой минбарец менял раствор в капельнице у неопрятного вида хурра, лицо которого почти полностью скрывалось под бинтами, попутно выговаривая ему что-то — сложно сказать, слышал ли его хурр, уши его тоже были замотаны. В дальнем углу запищали приборы — пациент умер… Да, персонала не хватало, и это при том, что врачам госпиталя помогали освобождённые с пиратского судна захваченные на границе Арнассии врачи. Байронн, прихрамывая на повреждённую в плену ногу, подковылял к следующему «своему» пациенту — ллорту с ампутированными, одна около локтя, другая повыше, руками — он как раз пришёл в себя… Дайенн решила совместить две пользы дела — зайти к Аделай Наре.
Вживую это выглядело ещё более ужасно — и речь не только о жуткой ране, открывающейся под повязкой с регенерационным комплексом. Пустой погасший взгляд, показывающий, что она где-то очень, очень глубоко внутри себя — если личность по имени Аделай Нара вообще существует где-то. Ни слова, ни звука, ни малейшей реакции — о чём бы ни говорили рядом, с чем бы к ней ни обращались. Всё та же поза с руками на коленях, всё те же беззвучно шевелящиеся губы… Кто-то пытался считать по губам, что она говорит — но пока дельных результатов не было, врачи предположили, что она путает слоги в словах. Какое же чудовище могло такое сделать с человеком…
— Мы вылечили её лицо, — пояснил Кресан, — в дальнейшем, путём протезирования, возможно полное восстановление зрения, я не могу гарантировать наверняка, потому что никогда не наблюдал офтальмологические операции у центавриан… В любом случае, мы больше не можем оставлять её здесь. Травма, которая нанесена её мозгу… слишком мощное телепатическое воздействие… с этим могут справиться только специалисты на Минбаре. Я понимаю ваши возможные возражения, но она пациент, а я врач, и я обязан действовать в интересах пациента, даже если пациент преступник. Тем более что помощи следствию она, кажется, не может оказать никакой. Нам необходимо отправить её на Минбар, я связывался с коллегами, фриди Мелисса Аллан уже наблюдала один такой случай, и лечение было весьма успешным.
— Всё в порядке, Кресан, я сама врач, как вы знаете. Поверьте, мне нет никакой радости, если она и дальше будет просто страдать здесь на моих глазах… Следствию это не поможет ни в коей мере, ей тем более.
Кресан кивнул, и, поклонившись с традиционным минбарским жестом, вернулся к обходу палат.
Дайенн вошла в палату Аделай Нары. Хотя палата относилась к тюремным, строгих ограничений здесь заметно не было — пациентка сама не склонна была к побегу. Дайенн прошла к кровати, на которой сидела сейчас центаврианка, безразличным взглядом единственного глаза глядящая куда-то в сторону, присела на стул.
— Аделай, вы слышите меня?
Никакого ответа, ни движения. Что там говорили коллеги о послужном списке Нары? Что на троих бы подвигов хватило. Такие типажи обычно в кино бывают, а тут надо же — в жизни. Такая голова! Такой талант! Мощнейшие корпорации обставляла как детей малых, а там за безопасность сроду не профаны отвечали. Сколько народу за её головой охотилось — некоторым она, говорят, потом цветочки на могилу присылала. Разный ей конец пророчили, но никто — вот такое.
— Вы понимаете, где вы находитесь и почему?
Нет ответа. Да разве ей не задавали всех этих вопросов? Задавали на всех языках. Пытались привлечь внимание резким громким звуком, вспышкой света, даже очной ставкой с каким-то пиратом, который вроде как её когда-то знал, пирата в нервном припадке вынесли, а у неё — ноль реакции. Пытались пробиться ментально…
— Аделай, вы помните, что произошло? Кто сделал это с вами?
Нет ответа. Вздохнув, Дайенн коснулась повязки, осторожно отрывая липучку — и это тоже не вызвало в Наре никакой реакции.
— За что он вас так? Почему он не убил вас?
Нет ответа. Дайенн аккуратно приложила к пустой глазнице новый регенерационный комплекс, закрепила липучку.
— Аделай, почему там, на стене, нарисован ворлонский знак?
Бесчувственное тело вздрогнуло, с губ сорвалось какое-то слово…
— Что? Что вы сказали?
Логично, в минуту боли или беспамятства любое разумное существо говорит на родном языке. Дайенн записала слово, как расслышала, на своё более чем скромное знание центаврианского языка она надеяться не могла. Но у неё есть, кого спросить…
Утром следующего дня картина на Кандаре мало отличалась от таковой на Брикарне. Диверсионный отряд Алвареса, конечно, большинство пиратов на «их» корабле уложил насмерть (выбирать не особо-то приходилось), зато с других кораблей, после критических повреждений вынужденных так или иначе сдаться, было выгружено некоторое количество разной степени потрёпанности, но вполне себе живых субъектов. Несколько из них попытались устроить заварушку уже при посадке — надеялись захватить полицейский корабль и удрать, попутно разнеся ненавистную базу вместе со своими менее удачливыми товарищами, Вито, пакуя очередного незадачливого авантюриста в импульсные наручники (орудие, использование которых уже некоторое время неодобрительно обсуждалось, но формального запрета не было, чему сейчас все в отделении были исключительно рады — несколько молодчиков уже успели устроить драку прямо в госпитале), непрестанно глумился с вопросом — какой, по их мнению, был процент вероятности, что авантюра удастся. Реннар, закончив выдавать наставления отделавшемуся обожжённой рукой Алваресу, проследовал к заросшему бородой едва не по брови землянину, в этот момент как раз о чём-то собачившемуся с соседом, одноглазым, исполосованным шрамами хурром.