— Не согласен, но это вопрос отдельный. Дай угадаю, это к этому другу семьи он летел тогда?
Вадим кивнул.
— Да, но не только. Там добавился ещё один друг семьи, из прошлого — мистер Гарибальди, ему тоже страшно захотелось принять в своём доме сына Андо, внука Литы Александер… Это был его транспортник. А сопровождала Эла дочь Гроссбаума Эстер. Ну что могло случиться, в самом деле, всё же было под контролем…
В конце коридора, вернее, правильнее сказать — в начале, у выхода в холл, куда ходячие больные из общебольничных выходили посмотреть новости и почесать языками, два дрази, временно переквалифицированных в санитары, пытались закатить в палату какую-то мудрёную установку. Установка оказалась несколько выше дверного проёма, и теперь они ждали кого-нибудь «постарше», чтоб разъяснил, можно ли её наклонять или как. В другом конце общебольничный, по-видимому, из ремонтников, с громоздкой конструкцией, сковывающей всю руку и часть плеча, крался к соседней палате — страсть как хотелось посмотреть на настоящего пирата. Издержки нехватки мест, что поделать, а повыгонять на амбулаторный всех, кто не совсем лежачий, тоже нельзя. Сквозь закрытую дверь приглушённо доносились переругивания Гудмана с соседом.
— Алварес, если этот тип действительно что-то знает — мы за него возьмёмся так, что он сам удивится глубине своей памяти. Но этого не будет, если ты с открытым ртом будешь ловить всё, что он тебе скажет. Это он должен стараться убедить тебя, что говорит правду, понимаешь? Он должен беспокоиться, станешь ли ты его слушать, а не ты — станет ли он говорить.
— Всё это замечательно и очень гладко звучит, когда говоришь не о своём брате, правда?
Вито вцепился ему в ворот и встряхнул, как куклу.
— А о моих братьях речь никогда не зайдёт — они мертвы. Не ты один тут знаешь, что такое терять — я потерял всю семью. Дважды. И первых я хотя бы не помню, не знаю их имён и их лиц, зато вот вторых помню прекрасно. Да-да, у тебя есть слабое место — твоя надежда снова увидеть брата, а у меня слабых мест уже нет.
Вадим отвернулся — видеть в обычно смеющихся и бесстыжих глазах такое выражение совершенно не хотелось.
Свет ближайшего плафона загородила широкая туча с голосом Шочи Каис.
— Ребят, если вы решили друг друга поубивать, то делайте это не в госпитале, а в морге. А вообще кое-что есть по зубастой теме. Хмырь тут один сказал, мальчишку-ранни — ну, он-то вообще не понял, что это такое, да и не разбирался — продал года три назад какому-то хурру. Имени не запомнил, и не пытался — там не вышепчешь… Хурр не из тех, с кем они сотрудничали, тех они хоть как-то запоминают. Несколько хурров у нас тут с прошлого улова осталось, надо бы очную ставку что ли устроить. Да и вообще плотно этими хуррами заняться, им окромя клыкастого мальчишки много чего интересного продали, в частности, на след королевских бриллиантов напали, тех самых… тридцать лет где-то плавали…
В комнате Андо Колменареса царил образцовый военный порядок, даром что сам он по касте был жрецом.
— Батя — это который батя Андрес — нам всегда так говорил: «Хватит Алиону того, чтоб за мной срач прибирать, меня уже не переделаешь, так хоть вы проблем не доставляйте». Ну и Диего нам хорошего леща прописывал, если хоть одна вещь не на своём месте…
Дайенн произнесла полагающуюся формулу, принимая чашку и вдыхая аромат напитка. Что ни говори, мастерство жрецов в приготовлении чаёв непостижимо. Неприятный момент обсуждения того факта, что у Андо два отца, был пройден — в немалой степени, просто потому, что касается это не воинской касты, и как ни крути, при всей скандальности этого союза, речь идёт о не последних людях в обществе, осуждать фриди если и позволено, то не рядовому воину из клана медиков, да и осуждать главу минбарского отделения Комитета помощи отсталым мирам медику не очень позволяет такт. Можно соглашаться с алитом Соуком, что наши верхи перестали следить за своей чистотой окончательно — но соглашаться следует молча, покуда твой голос никто не пожелал услышать. И в любом случае несправедливо б было возлагать на Андо ответственность за то, чему он не был виной, баланс между необходимым осуждением греха и необходимым почтением к родителям — и так достаточная для него ноша.
— Диего — это ваш старший?
— Да, он из первого поколения. Помогал родителям воспитывать нас… Он из рыжих, как и ты. А Мигель — чёрный, как этот… Байронн? Вы откуда знакомы, кстати?
— По учёбе, — улыбнулась Дайенн лёгким ноткам ревности в голосе Андо, — мы были в разных группах, но на некоторых предметах у нас бывали совместные занятия, а потом и самостоятельной подготовкой мы часто занимались вместе. Потом экзаменовались по фармакологии у одного учителя, он помогал мне… больше морально, никто с точки зрения учителя не знал фармакологию достаточно хорошо, чтоб экзамен дался ему легко. Мне ещё повезло в сравнении с многими… Тому же Байронну было тяжелее, он из жрецов, почти никакой подготовки до института не получил. А он ещё при специализации выбрал ксенобиологию, при том не просто ксенобиологию, а инсектоидную. Выпускную работу делал по проблемам трансплантологии у тракаллан. Мне это даже представить-то страшно. Ладно, не важно. По правде, мне очень хочется послушать о твоих братьях. Я думала, мои родители уникальный случай, а кто-то, оказывается, воспитывал сразу троих!
— А уж мне-то как хочется поговорить о твоей красавице-сестре! — белокурый дилгар поставил на низкий столик блюдо с мясными шариками и, сосредоточенно хмурясь, посыпал их специями — это полагалось делать на глазах гостя, как знак внимания к нему, — хотя едва ли она так же красива, как ты — кто ж может быть красивее рыжих!
— Вижу, старший брат оказал на вас большое влияние, — рассмеялась Дайенн.
Палочки были домашнего изготовления, сделанные явно не очень умелой рукой — узоры на набалдашниках, по которым различали палочки из одной пары, были выполнены кривовато, хотя старательно.
— Не без того. Мы с Мигелем сроду не сомневались, что быть ему в будущем большим начальником. Думали, как пить дать на радость бате Алиону выберет касту воинов… Но нет, жреческую. Правда, потом пошёл вот в анлашок. Зато воинскую выбрал Мигель — ну, потому что его с детства спорт особенно влёк, а все спортсмены, как ни крути, воины по преимуществу.
Может быть, ещё через пару поколений изменится и это. В медицину уже сейчас идут из не воинов не только телепаты, исторический или лингвистический профиль выбирают не только жрецы. Не так много профессий, которые остаются клановыми, кастовыми. Пока сложно сказать, облегчает ли это юношам и девушкам их выбор или наоборот.
— Ну, у нас-то какие особо трудности выбора были, верно? Семья многое определяет. Да и разве это плохо? Не могу сказать, что мне в моём жреческом обучении так уж всё по сердцу пришлось, но не все же как батя Алион. Это у него, кажется, ни одного послушания не было, в котором он не был бы лучшим. Ох, как мы страдали с этими переписываниями летописей Зилана! Диего важничал, всего с пятого раза сдал. А мне учитель вообще сказал, что моё письмо — это грех, который не прощается ни в этой жизни, ни в следующей. Тоже верно, конечно, что только кажется так, что выбрать касту родителей это лёгкий путь… Ты вот тоже столькому, наверное, ещё дома научилась, а помучиться всё равно пришлось.
— Дома учишься, так или иначе, преимущественно тому, что видишь каждый день, — вздохнула Дайенн, — специализацию. Конечно, к моим услугам была обширная библиотека родителей, теоретическую основу они мне дали неплохую, но практика была…
— Однобокой.
— Ну да. Мне есть с чем сравнить, у Мирьен экзаменовка прошла куда легче, и теперь она помогает родителям. Это здорово, когда им придётся уйти на покой, она уже будет достаточно опытной, чтоб всё оставить в её руках.
— Трудно ей, наверное, будет одной.
Со свежей зеленью в космосе обычно некоторая напряжёнка, гидропонное оборудование могут позволить себе далеко не все и не везде. Конкретно на Кандаре прибытия продуктовых заказов всегда ждали с дрожью нетерпения — даже привядший салат и подмороженные стручки гулула лучше, чем ничего. Альтака обещал, что когда-нибудь гидропонный сад тут снова будет (это оборудование земляне при консервировании станции вывезли первым делом) — надо думать, сам был в нём заинтересован. А пока только Шочи Каис выращивала под особой лампой что-то специфическое хаякское, да какие-то эксперименты проворачивали гораздые на выдумку дрази (Эйлер постоянно напоминал им, что обнаружит что-то по своей части — расправа будет страшной). Поэтому сочные, хотя и несколько бледноватые листы цароти вызвали у Дайенн восторг, которого она не смогла б заподозрить за собой в детстве. На вкус дилгара они так себе, да что там, и на вкус большинства минбарцев, но любой родитель завалит вас перечислением, сколько в них полезных веществ.