— Конечно, ты говоришь правдивые вещи, только ведь это было давно, в детстве. Впрочем, не думаю, что Вадим изменился в главном — в том, что он честный и скромный малый. И его, и его мать эти кривотолки очень уж нервировали. А с ними и прочим близким нервов доставляли. Да и энтил’зе, если уж на то пошло — хоть это не его сын, но живёт ведь в его семье… Мало что ли наше общество из-за Дэвида Шеридана гудело, но того по роду матери трилюминарий признаёт, и то свечение слабое, а в Вадиме ведь нет ни капли минбарской крови, а сияние, говорила Лаиса, было такое чистое, пронзительное — вот откуда? Я надеюсь, сестра, ты не будешь говорить об этом в лишние уши. Ну, сам Вадим уж точно б этого не хотел. Хотя не знаю, долго ль утаишь шило в мешке. Всё-таки это видело множество жрецов и прихожан, разговоры, как ни крути, шли долго… Сейчас об этом уже редко вспоминают — ну так и слава Валену, Вадим не на Минбаре живёт.
Дайенн сидела, как обухом по голове ударенная. О чём говорит Андо? Как подобное может быть? Мыслимо ли не думать теперь об этом, мыслимо ли позволить себе думать — как это понимать? Не может пройти в голове даже отзвук этого ответа — что в этом человеке душа Валена. Но всё же этот ответ явился — и как очистить теперь разум от самого невообразимого кощунства? Или как очистить разум от другого кощунства — допущения, что святыня минбарского народа поддельна, что вовсе не Валенов след она несёт… И какая из этих мыслей страшнее? И сколько б было сторонников той или другой, если б Вадим и сейчас жил на Минбаре, если б разговоры не смолкали — а как они могли бы смолкнуть, если б живое напоминание дышало одним с нами воздухом? А за ним встаёт тень раскола и смерти нашей веры… И пожалуй, теперь можно понять, почему Вадим пришёл к атеизму — как можно примирить веру с тем, что ему пришлось о себе знать?
Знал ли об этом алит Соук? Ни словом, ни полсловом он не намекнул об этом, он сказал, что причина отъезда семьи Алварес — тайна, соблюдённая в высших кругах. Но какова вероятность, что он счёл бы её достойной этого знания? Нет, совершенно точно, это была б для неё лишняя информация. Мог ли алит Соук на самом деле знать об этом? Мог. Среди прихожан того храма вполне вероятно были воины. Даже если жрецы сразу пришли к решению сберечь эту тайну внутри касты (во имя Валена, это всё равно треть минбарского общества!) — мало ли было в истории секретов, предотвратить утечку которых не удалось. Но ведь в шоке первых минут об этом просто никто не подумал…
Хуже нет — спрашивать себя сейчас, должна ли она сообщать об этом алиту Соуку. Да, должна — потому что обязана сообщать ему всё, что ей стало известно о личности Алвареса. Нет, не должна — потому что не вправе позволять своим устам такое кощунство, и потому что не должна была этого знать, это информация не её уровня. Никто, никто вообще на белом свете не должен был этого знать!.. Но почему-то ни одна сила во вселенной не остановила Лаису по дороге к этому храму.
Нет, хуже есть — размышлять, что думает об этом сам алит Соук, если действительно знает. И к которой из версий склоняется — что в равной мере колеблет самые постулаты веры. И все эти мысли, разрывающие голову — насколько некстати ввиду предстоящего полёта к месту преступления… Воистину, Альтака прав, во многая знания многия печали.
— Что, этих можно уже грузить? — Лай Вонг, потирая руки и откровенно скучая, слонялся туда-сюда по комнатам Островка, лениво попинывая трупы — благо им, давно уже окоченевшим, на это было ровным счётом плевать.
— Да, забирайте, — Сингх разогнулся, положив в контейнер очередной пакетик для сбора улик.
— Дайенн, ты там, возле этой стены, молишься или медитируешь?
— Почему три?
— Чего?
— В круге знака цифра три. До сих пор был алфавит. Чего три? Что он имеет в виду? Не могло ведь это убийство быть третьим… Нет, я не Алварес, чтоб понять эту непостижимую логику — А, Б, снова А, теперь 3…
— Ну, может, и слава богу? Нам и одного Алвареса, если так посмотреть, иной раз даже с избытком, — Сингх встал за плечом Дайенн. Та же картина, да… Окоченевшие обескровленные трупы, тоскливо звенящее под ногами битое стекло, жирно, старательно выведенный на стене символ ворлона. У этой стены и нашли Аделай Нару — скорчившуюся, полузамёрзшую, её сперва приняли тоже за мертвеца… Быть может, это её кровью написано очередное послание? Можно провести анализ…
— Три… Троица? Если уж из религиозных символов у нас ангел уже имеется…
— Это, конечно, сужает круг подозреваемых до тех, в чьих религиях принят догмат о Святой Троице, — хмыкнул Расул, фотографируя солидную пробоину в стене — судя по всему, проделанную валяющимся в соседнем помещении металлическим контейнером, но господи, это с какой же силой нужно было его кинуть…
— Вовсе не обязательно… Совсем не однозначный факт, что сам преступник исповедует ту религию, символы которой использует.
— Народ, не усложняйте, а? Вы с этим… ангелом-то закончили, откреплять от стены уже можно?
Дайенн стояла, прислонившись боком к стене — казалось, её холод чувствовался через скафандр. Холод космоса… Ей вдруг пришла в голову идиотская мысль — как обосновавшиеся здесь пираты не боялись призраков? Многие пираты, как она уже знала, удивительно для их рода занятий суеверны… Хотя, почему удивительно? Шляясь по множеству странных и опасных мест, будучи сами отнюдь не академического образования, они, сталкиваясь с чем-то, в явлениях окружающего мира или технологиях, что превышало их понимание, охотно перенимали мистические трактовки, принятые в отсталых мирах. Так появлялись легенды о «нехороших местах», о проклятых сокровищах, о том, «что брать можно и что нельзя». «Борзая молодёжь» вроде той, о которой говорил Рок, регулярно, смеясь над «стариковскими баснями», нарушала какие-нибудь неписанные запреты, и тогда уж приходил черёд смеяться старикам. Ну, версия, что вот это всё является делом рук нечистой силы, в госпитале уже звучала… Теперь Дайенн думала, что очень сложно понять логику существ, не верящих ни в какого бога, не исполняющих никаких заповедей, не опасающихся, видимо, расплаты за свои злодеяния, но уповающих на защитные амулеты и при обосновании на новой планете разбивающих ящик дорогой выпивки как жертву местным богам. Видать, недостаточно они умилостивили души погибшего народа лумати…
— Почему ты никак не можешь отцепиться от этого дела? — спросил Вито, в очередной раз поцеловавшись с бутылкой. Вадим отложил фотографию стены на Яришшо.
— Ну, быть может, потому, что оно сейчас самое важное, или нет?
Комнату Синкары через некоторое время, притерпевшись, можно было назвать по-своему уютной — будучи не новобранцем, он уже имел некоторую обстановку, которую и перевёз сюда, и эта обстановка носила явственный отпечаток бракирийского колорита, начиная вот с этой чёрной с золотом обеденной зоны, едва ли часто использующейся по прямому назначению — судя по состоянию кухонной зоны, где все свободные поверхности были заставлены какой-то околорабочей дребеденью, питался Вито действительно исключительно в столовой.
— Не достохвальный подход — делить дела на важные и не важные. Но согласен, головняка, подобного этому, ещё в архивах поискать…
Вадим поднял фото диллатлиинской резни.
— И потому что все прочие наши дела, так или иначе, сводятся к этому. Пираты бегут… пираты сходят с ума от ужаса, а это сильно. Новая война Изначальных… Пусть ряженых в них, но кровь-то льётся настоящая…
Вито некоторое время задумчиво созерцал висящий на боку холодильника календарь — без пояснений Вадим бы, пожалуй, не понял, что это календарь, да что там, не понял бы, что это холодильник — то и другое бракирийское. С местными холодильниками, переключающими режимы камер в соответствии с некой своей внутренней логикой, Вито иметь дело не согласился бы — в холодильнике у него хранились выпивка и корм для питомца. С питомцем он познакомил гостя первым делом — какое-то экалтинское животное, напоминающее по виду гигантскую тихоходку, если б она ещё отрастила ветвистые, вяло шевелящиеся рога, занимало террариум длиной почти в кровать и высотой примерно в половину комнаты, представляющий из себя некий микромир. Там на своего рода полочках, соединённых мостиками, были высажены растения, внизу был небольшой затенённый прудик, где животное изволило отдыхать, отдельно оформлены были и места для приёма пищи и отправления нужды. Не хотелось даже представлять, чего стоило весь этот комплекс перевезти.