— Ого… Винни меня, конечно, давно динамит, но не настолько же… У тебя что, на семерых рос, одному достался? Ооох… до сих пор курицей на вертеле я себя, оказывается, не чувствовал…
Что-то гибкое, холодное, острое чиркнуло по животу, по груди.
— Ох… это что… хвост? — слова вырывались с трудом, как крики утопающего из-под воды, — он такой… длинный?
— Мы вообще длинные, — выдохнул ранни в ухо землянину, — во всех смыслах…
Вито утробно застонал, скользя локтями по покрывалу, подаваясь навстречу бёдрам Раймона, мелко дрожа от восхитительного, пьянящего ощущения… наполненности, напряжения во всём теле, вскрикивая от учащающегося ритма.
— Не бойся… быть грубым… мог понять… я не невинная невеста…
Раймон подался назад, потом с силой насадил человека на себя, прошептав на ухо:
— Как пожелаешь…
Вито взвыл, осознавая сквозь туман в голове, что вот до сих пор — это было ещё не на всю длину, а потом так же сквозь пелену осознавая, что зубы Раймона впиваются ему в загривок. Движения ранни были нечеловечески быстрыми и жёсткими, но при этом его дыхание почти не участилось, даже когда он почувствовал, что близок к оргазму. Только стоны выдавали его состояние. Кожа становилась мокрой от кожи человека, жар живого тела согревал и его. Когда человек под ним мучительно, сладострастно закричал, впиваясь зубами в подушку, Раймон кончил, выпуская окровавленную шею, вылизывая проступившие в укусах капельки крови.
Когда Дайенн вошла, Элентеленне лежала на кровати с холодным компрессом на голове.
— Не придавайте значения, госпожа Дайенн. При выгрузке реактивы дразийские расколотили, там теперь нейтрализация часов на шесть… Мне антидотов уже налили и внутривенно и перорально, теперь только ждать.
Дилгарка присела рядом, встревожено изучая измученное лицо коллеги — маловато зная лорканцев, сложно определить, насколько нездорового оно сейчас цвета.
— Может, всё же в госпиталь?
— Там сейчас и без меня капле дождя негде упасть. Не умру. Мама сон видела, что я проживу 90 лет. Ну, иначе б она, наверное, в полицию работать меня не отпустила. Всё время звонит спрашивает, чем мы там занимаемся…
Дайенн честно пыталась вспомнить при этом о своих родителях, но получилось — об алите Соуке, и это не добавило хорошего настроения. Он давно уже ждёт её звонка, а она так и не собралась с мыслями, что ему сказать — а когда тут было?
— Вы б поспали, — Элентеленне скосила глаза к соседней кровати — сейчас ширма, призванная разделять два спальных места, была собрана в гармошку между двумя прикроватными тумбочками.
— Надо бы. Но боюсь, что не смогу. Иногда бывает такое — так устанешь, что даже на сон сил нет. Только закрою глаза — перед ними почки с селезёнками хороводы водят…
Лорканка рассмеялась и тут же скривилась, ловя и возвращая на место съехавший компресс.
— Брр. Есть светлые моменты в нашей специфике… Хотя если хороводы из бутылок этого ипшского вина — то, пожалуй, сопоставимо. Любят они их такими зверскими рожами украшать… Может, на их взгляд, конечно, это писаные красавцы, но что-то больше никому во всей вселенной так не кажется. Да и начинка, Наисветлейший помилуй… Что движет любителями пить алкоголь, в котором упокоился какой-то членистоногий гад — мне не понять.
— Хорошо, что я алкоголь вообще не пью, не приходится думать, кто там мог упокоиться. Если что-то типа того, что я достала из брюха Орхроча… Ох, простите.
— Да нет, это не из-за вас… — Элентеленне спешно глотнула из стоящего рядом на тумбочке стакана, — так-то я с теми описями тоже, знаете, всякого насмотрелась. А иногда и вживую… Каких только тварей не возят, у нас в поучениях для грешников такого нет! И ещё надо вернуть их по родным мирам в целости и добром здравии, потому что национальное, понимаете, достояние! Как же нам на Яноше раз Центавр мозги ложечкой выедал за то, что один из тех земноводных в дороге сдох… А мы до этого и о существовании такой твари не знали, не то чтоб знать, какие у них там признаки болезней, господин Синкара тогда только две статьи о них и нашёл, обе очень такие общие. О, кстати, раз уж завели мы разговор… Правда, что эти ваши снежные крабы в естественных условиях могут до метрового роста вырастать? Я, если честно, и не поняла, как у них рост считается, спереди назад или, так сказать, в холке…
Перед глазами Дайенн весьма смутно встали редкие и своеобразные существа, о которых она слышала, что они являются предметом интереса в иных мирах из-за своих панцирей, имеющих в составе высокое содержание драгоценных металлов. Правда, интересующиеся не учитывали, что панцири эти не даруются просто свыше, а выращиваются за счёт кропотливого поглощения и обработки животными мелких крупиц этих самых металлов, которые они находят в залежах руд на дне…
— По правде — не знаю, я их вживую никогда не видела. Это лучше Байронна спросить, он родом из естественных для них условий.
В глазах лорканки тоска сменилась вспышкой жгучего интереса.
— Ого, обязательно спрошу! Это ж не то что там крабы, это ж представить вообще — как это жить среди сплошного снега! Он там что, вообще не тает? Вообще никогда? А что они едят? Там же не растёт ничего? И до чего холодно, поди… У нас тоже холодные широты есть, но там, где совсем снег, не живёт никто, зачем. У нас зима — это дожди, и то приезжие из жарких мест говорят, холодно…
Дайенн пересказывала то, что помнила из рассказов сокурсника, существенно и органично дополнявших сведенья из курса географии и истории. Иномирцы стабильно удивляются тому, как можно жить в холодных регионах добровольно, не испытывая проблем перенаселённости и других факторов, заставляющих приспосабливаться к тяжёлым условиям. Правда, и на Минбаре в этом вопросе значительную роль играют традиции следования пути предков, однако сравнительно постоянным можно назвать только население промысловых городков и деревень, на исследовательских и метеорологических станциях работают вахтой. Да и в рыбацкие деревни приезжает новый народ, взамен детей, решивших избрать иной жизненный путь…
— Да, мы с Мирьен, помнится, утомлённые летним зноем очень серьёзно рассуждали, что пора уже учёным придумать способ пересылать такой вот избыток тепла нуждающимся-замерзающим. Нет, мы кое-что уже знали о климат-контроле, просто не вполне понимали, насколько в масштабе планеты всё сложнее.
— Понятно, что в доме тепло, но всё время в домах не просидишь, а куда-то выходить — постоянно беспокоиться, чтоб достаточно тепло одеться… Хотя что я говорю, кому-то и наши обычные одежды невыносимой сложностью кажутся. Мы вот в местах новой веры живём, а у староверов до сих пор женщины выходят в этих абажурах… У нас старухи тоже так ходят, привыкли уже, но молодые — нет, разве только платок, и то не все. И всего два платья, верхнее и нижнее, по ранешним меркам — нагишом, считай.
— Грешным делом, мы, воины, в этом плане посмеиваемся над жрецами, у нас одежда куда проще. Конечно, парадных облачений это не касается… Но повседневную и боевую одежду должно быть можно надеть максимально быстро, воин не может позволить себе, как жрец, два часа наряжаться. А на севере да, обстоятельства диктуют. Байронн мне показывал костюмы рыбаков — там практически скафандр, на сильном ветру в океане даже очень тренированный организм не выдержит. А крупная добыча может порвать сети и на прощание окатить всю компанию хорошей такой волной. Ледяная корка образуется мгновенно, но её можно сбить, а вот если промокнешь насквозь…
Неисчислимые ужасы жизни севера лучше всего, говорят, рассказывать землянам — они искренне недоумевают, почему не облегчить себе работу вот так-то и так-то, зачем эти старинные, рискованные и малоэффективные методы. Где им представить споры старейшин о модификациях сетей и лодок, насколько этично и благородно то или иное улучшение, не даёт ли оно охотнику непозволительного превосходства над объектом его охоты.
— И он выходил на такую вот рыбалку?
— О нет, нет, дети обычно помогают на берегу, когда надо укладывать улов в повозки. Ловят что-то попроще в заливе, на большой промысел берут подростков, более-менее определившихся с выбором жизненного пути, и достаточно физически развитых. Но в открытом океане он был несколько раз — когда семейство плавало в гости в какие-то далёкие деревни. И это тоже было достаточно экстремальным — на проплывающих мимо льдинах иногда дремали животные, которым ничего не стоит потопить лодку просто играючись, а по берегам прохаживались каманы — обычно они не очень хорошие пловцы, рыбачат на мелководье, но случаются и исключения…